К.Гольдони. Новая квартира
Карло Гольдони
Новая квартира
Комедия в трех действиях
----------------------------------------------------------------------------
Перевод А. К. Дживелегова
Карло Гольдони. Комедии. Том второй
Государственное издательство "Искусство", Л.-М., 1959
Прислал Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Андзолетто, горожанин.
Чечилия, жена Андзолетто.
Менегина, сестра Андзолетто.
Кекка, замужняя горожанка.
Розина, сестра Кекки, девушка.
Лоренцино, кузен Кекки.
Кристофоло, дядя Андзолетто.
Граф, приезжий, кавалер Чечилии.
Фабрицио, приезжий, друг Андзолетто.
Лучетта, служанка Андзолетто.
Сгуальдо, обойщик.
Просдочимо, управляющий домовладельца.
Тони, слуга Кекки.
Слесари, столяры, маляры, носильщики, слуги.
Действие происходит в Венеции, в квартире Андзолетто и в квартире Кекки,
живущей этажом выше.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Приемная в новой квартире.
Сгуальдо - обойщик, маляры, слесари, плотники работают над отделкой комнаты;
затем Лучетта.
Сгуальдо. Давайте, давайте! Пора кончать эту комнату, раз уже принялись
за нее. Это будет приемная, и хозяин желает, чтобы ее приготовили к вечеру.
Он требует, чтобы эту комнату привели в порядок, пока будут перевозить вещи
с той квартиры. Ну-ка, синьор Онофрио, уж кончайте, что ли, красить карниз.
Вы, мастер Просперо, прилаживайте задвижки к дверям, а вы, мастер Лауро,
приколачивайте последние планки. Вот и сбудем все с рук, как умеем. Рабочие
принимаются за дело.
Лучетта (к Сгуальдо). Что же $то, синьор обойщик? Неужто вы все еще не
кончили свою стукотню? Уж скоро два месяца вы тут копаетесь, а конца и не
видно. Можно подумать - возводите дом с самого фундамента. А всего-то и
дела, что заштукатурить балки, помазать стены да приладить четыре полотнища
драпировок.
Сгуальдо. Дорогая синьора Лучетта, ну чего вы-то из-за этого печенку
себе расстраиваете?
Лучетта. Дорогой синьор Сгуальдо, если я расстраиваюсь, значит,
приходится. Сегодня перебирается сюда молодая хозяйка, и хозяин приказал мне
привести в порядок залу, столовую и еще хоть две комнаты. Я и то два дня
только и делаю, что подметаю да пыль вытираю, а эти - будь они прокляты! -
только и делают, что сор да мусор разводят.
Сгуальдо. Я вам сочувствую. Вы совершенно правы, Но ведь и мои люди
тоже не виноваты. Мы бы уж давно кончили, да синьор Андзолетто, ваш хозяин,
каждый день распоряжается по-новому. И всех слушает. Тот одно ему скажет,
этот другое. Сегодня сделаем, а завтра - не угодно ли! - переделываем. Было
три комнаты с каминами; наговорил ему кто-то, будто в комнатах камины делать
нехорошо, он и велел все замуровать. Потом подвернулся другой советчик,
наговорил, что комната без камина - чепуха, и он скорей давать размуровывать
камины: "Этот!" Потом: "Нет, не этот, а тот". И дальше: "Пусть столовая
будет возле кухни!.. Ах, нет, впрочем, ни в коем случае: из кухни чад идет,
перенесем столовую на другую сторону". Или еще: "Перегородим залу пополам, а
то она чересчур длинна... Нет, не годится, снимай перегородку - из-за нее
темно". Переделка на переделке, расход на расходе. А когда, после всей этой
кутерьмы, попросишь денег, - крик, шум, топанье ногами, проклятия и
квартире, и даже тому, кто заставил ее взять.
Лучетта. Заставила ее взять молодая хозяйка. Уж такая важная! Так и
распирает ее от важности. Ей, видите ли, не по нраву пришлась наша прежняя
квартира: и выхода-то на канал нету, и зала-то ей мала, и анфилады в три
комнаты подряд ей не хватает. Да и обстановка к тому же, вишь ты,
старомодная. Ну, и добилась своего. Взяла эту, на шестьдесят дукатов дороже,
выбросила псу под хвост кучу денег на обзаведение, по счетам, на новую
обстановку. И все недовольна!
Сгуальдо. Должно быть, принесла хорошее приданое?
Лучетта. Эх, голубчик, говорить не хочется! Ни шиша не принесла. Зато
спеси столько, что не дай бог! Ни чуточки разума нет у нашего хозяина. И
чего он в нее врезался! Конечно, девушка она ничего себе, только воспитана с
фанабериями. По ее причудам да по ее прихотям нужно не меньше трех-четырех
тысяч дукатов дохода. А синьор Андзолетто после смерти своего отца столько
профуфукал денег, что теперь совсем сел на мель, бедняга. А ведь ему еще
сестру надо выдавать замуж и вот эту обузу тащить на себе. Как тут ему
ногами не топать и не проклинать всех, кто требует денег? Вот, хотите я вам
расскажу? Только уж никому ни гугу: я вовсе не хочу, чтобы пошел слух, будто
я выношу сор из избы. Из старой квартиры мы выехали, там еще не заплачено за
целый год; а тут, на новой квартире, не внесено за полгода вперед. Всякий
день ходят управляющие с новой квартиры, то со старой, а он все приказывает
говорить, будто его дома нет. Просто даже не знаю, чем все это кончится.
Ведь и мне уж семь месяцев жалованье не плачено. Не будь я честная девушка,
если это неправда.
Сгуальдо. Черт возьми! Вы попали мне в самое больное место. Ведь я же
выложил свои кровные денежки, и еще эти вот люди у меня на шее сидят. Ох,
боюсь, как бы не заставил он меня кряхтеть да охать!
Лучетта. Только прошу вас, дорогой синьор Сгуальдо, уж вы никому не
проболтайтесь. Вы знаете, я сплетничать не люблю, но до того я зла на эту
проклятую квартиру, что прямо-таки задыхаюсь и, если не изолью своей злобы,
просто лопну.
Сгуальдо. Конечно, очень нехорошо, что синьор Андзолетто живет не по
средствам, но, правду сказать, квартира эта - превосходная.
Лучетта. Эта? Превосходная? Вот та была квартира так квартира! Да разве
вы не видите, какая здесь тоска? Точно в гробу, собаки не увидишь. В той, по
крайней мере, если я выходила подышать на балкон, так сердце радовалось; к
тому же, поблизости жили у меня там три-четыре подружки, было с кем душу
отвести. Кончу, бывало, уборку и иду на террасу либо на балкон, а то и к
слуховому окну. Другие служанки услышат, выскочат тоже, и пойдут у нас
тары-бары да хохот, ну и об амурах наболтаешься. Оно сразу и легче. Они мне
рассказывают всякие сплетни про своих хозяев, и веселье у нас хоть куда!
Трескотня такая, что и описать нельзя. А здесь и не поймешь, что за серый
народ кругом живет. Сколько раз я выходила на балкон, и хоть бы кто
поклонился. Ведь их дело кланяться мне первыми. А сегодня какая-то ослиная
морда выглянула да и захлопнула балконную дверь перед самым носом у меня.
Сгуальдо. Э, не беспокойтесь! Пройдет время, передружитесь и здесь.
Если дело только за тем, чтобы поболтать с соседними служанками, недостатка
в них не будет.
Лучетта. Эх, того, что было там, здесь уж не найдешь.
Сгуальдо. А скажите по правде, Лучетта, вы огорчены так из-за служанок
или из-за какого-нибудь красивенького слуги?
Лучетта. Ну, есть и того, и другого понемножку.
Сгуальдо. Так ведь кавалеры и здесь могут навещать вас.
Лучетта. Конечно, только я не из тех, которые водят в дом мужчин. Разве
что кой-когда, вот, например, пойдешь за вином, ну и встретишь кого
мимоходом. Да и то - два слова, и конец. Я не хочу, чтобы про меня болтали,
понимаете?
Сгуальдо. Ну да, понимаю.
Лучетта. Поверьте мне, синьор Сгуальдо, огорчаюсь я, что мы переехали,
не столько из-за себя, сколько из-за бедняжки сестры моего хозяина.
Сгуальдо. Почему же? Разве синьора Менегина недовольна? Ей не нравится
эта квартира?
Лучетта. Я скажу вам... только, чур, никому ни слова! Ну, да ведь я вас
знаю. Там, видите, как раз напротив жил ее воздыхатель, и она всегда могла
его видеть. А ночью она приходила ко мне в комнату, и мы болтали целыми
часами: она со своим кавалером, а я с его слугой. Ну, значит, развлекались и
доставляли себе чуточку радости. А здесь, пожалуйте, сидим обе
одни-одинешеньки. Хоть бы бес к нам Заглянул.
Сгуальдо. Отчего же брат не выдает ее замуж?
Лучетта. Замуж! Легко сказать! А с чем ему прикажете выдавать ее?
Сгуальдо. Что же? Так, значит, и оставаться ей в девицах?
Лучетта. Бедняжка! Если дядюшка не выручит, плохи ее дела.
Сгуальдо. Ее дядюшка, синьор Кристофоло, человек богатый, и, если
захочет, ему ничего не стоит помочь ей.
Лучетта. Да! Но он в ссоре с племянником. Ведь тот всегда во всем
поступал по-своему. И женился, не спросясь его. А бедной девушке - в чужом
пиру похмелье.
Сгуальдо. А вот и синьор Андзолетто.
Лучетта. Хозяин? Смотрите же, не проболтайтесь.
Сгуальдо. Ну вот еще! Я ведь не...
Лучетта. Обидно, что я тут и прибрать ничего не успела.
Сгуальдо. И мне обидно, что я потерял время даром, пока вы тут языком
чесали.
Лучетта. Ну, немного больше, немного меньше... (Принимается за уборку.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Андзолетто.
Андзолетто. Ну, как дела? Комната все еще не готова?
Сгуальдо. Завтра все будет кончено.
Андзолетто. Я уж три недели слышу, что завтра все будет кончено.
Сгуальдо. Но, дорогой синьор, если все будет так продолжаться, мы и за
два года не кончим. Ведь вы меня десять раз заставляли то делать, то
переделывать. Вы всех слушаете и со всеми соглашаетесь.
Андзолетто. Так-то оно так, но теперь уж, как сказано, так и будет.
Поднажмите, старина! Сегодня приедет моя жена. Сегодня мы уже должны здесь
ночевать.
Сгуальдо. Спальня к вечеру будет в порядке.
Андзолетто. Черт возьми! Как досадно, что не готова эта приемная! Что
скажут люди!
Сгуальдо. Больше того, что могу, я сделать не в состоянии.
Андзолетто. Найдите людей и кончайте скорее.
Сгуальдо. Так давайте денег.
Андзолетто. Опять начинается: деньги, деньги! И когда вы это твердить
перестанете? Вечно деньги!
Сгуальдо. Без денег и слепой не поет.
Андзолетто. Черт вас побери! Да если нет у меня денег!
Сгуальдо. А мне что прикажете делать?
Андзолетто. Завтра достану.
Сгуальдо. Мне надо расплатиться с рабочими. Ведь все они перебиваются
со дня на день.
Андзолетто. Расплатитесь завтра. Завтра у меня будет денег сколько
угодно. Вы что? Боитесь, что не заплачу? Нельзя же приставать к порядочному
человеку каждый день с ножом к горлу.
Сгуальдо. Что же мне делать, когда вы все откладываете со дня на день?
Андзолетто. Раз я вам так говорю, рассуждать больше не о чем. Делайте
свое дело и знайте, что я человек порядочный.
Сгуальдо. Ладно, подождем до завтра.
Андзолетто. Только кончайте скорее.
Сгуальдо. Ладно. Вот увидите, как я постараюсь вам услужить. Эй, Тони!
Ступай-ка живо домой и скажи там троим, чтобы бросили все да шли сюда! (В
сторону.) Не знаю, как быть: раз взялся, приходится продолжать. А если он
мне не заплатит, я найду способ получить свое.
Андзолетто. Лучетта!
Лучетта. Ваша милость?
Андзолетто. Подите-ка на кухню да помогите там повару, - не надо ли ему
чего-нибудь.
Лучетта. Разве ваша милость обедает сегодня дома?
Андзолетто. Да, дома с женой и тремя-четырьмя друзьями.
Лучетта (в сторону). Ишь, раскутились!
Андзолетто. Скажите сестре, чтобы она приоделась: будет ее невестка и
еще кое-кто.
Лучетта. Я не знаю, тут ли уже все ее вещи.
Андзолетто. Если здесь нет, то я сейчас схожу на ту квартиру и велю
доставить остальные сундуки.
Лучетта. И столовое белье тоже на старой квартире.
Андзолетто. Я велю все принести.
Лучетта. На сколько персон накрывать?
Андзолетто. Накрывайте на десятерых.
Лучетта. Слушаю. (В сторону.) Недаром говорится: у дурака хлеб
съедается быстро. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Андзолетто и Сгуальдо; рабочие по-прежнему ходят взад и вперед.
Сгуальдо (в сторону). Для меня у него денег нет, а обеды устраивает.
Ну, да завтра поговорим.
Андзолетто. Эти две картины, по-моему, ни к чему здесь.
Сгуальдо. Конечно! Совсем не подходят. Ведь я вам говорил, а вы
все-таки послушались того художника. Он навязал их вам силком. Деньги
выбросили, а толку мало.
Андзолетто. Снимем прочь.
Сгуальдо. А чем заменим? Опять переделывать? Тогда к вечеру не кончим.
Андзолетто. Ну, ладно, оставим пока так.
Сгуальдо. Я хотел сделать как следует: повесить здесь зеркало, а обои
окаймить золотым багетом.
Андзолетто. Именно так мне и советовали. Поставим золотой багет.
Сгуальдо. Не успеем.
Андзолетто. Прибавьте еще двоих и успеете.
Сгуальдо. Придется взять сто локтей багета, по одному траиро локоть;
это выйдет двадцать пять лир.
Андзолетто. Надо купить.
Сгуальдо. Давайте денег.
Андзолетто. Купите вы, а завтра сочтемся.
Сгуальдо. У меня нет, ваша милость.
Андзолетто. Ну, вот что, уж поздно. Пусть останется так. Обойдемся и
без багета.
Сгуальдо (в сторону). Прогорели, видно, мы в доску. (Идет присмотреть
за работами.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Фабрицио.
Фабрицио. Можно войти?
Андзолетто. Войдите, войдите, синьор Фабрицио.
Фабрицио. Значит, квартира наконец готова, дружище?
Андзолетто. Да, вот кончаем. Ну, что? Нравится вам?
Фабрицио. Сказать по правде, совсем не нравится.
Андзолетто. Нет? А почему?
Фабрицио. Прежде всего, глупо устраивать спальню на северную сторону.
Вот эта комната - она выходит на юг, и как раз для спальни. Будете спать в
комнате на север - капут вам.
Андзолетто. Слышите, синьор Сгуальдо?
Сгуальдо. Так что же вы теперь желаете приказать?
Андзолетто. Да вы что? Хотите, чтобы я спал в комнате на север? Хотите
уморить меня?
Сгуальдо. Надо было думать раньше.
Андзолетто. Есть еще время. Можно исправить.
Сгуальдо. Что же, по-вашему, нужно теперь делать?
Фабрицио. Неужели так трудно перенести кровать в эту комнату?
Сгуальдо. А отделка?
Фабрицио. Люди и деньги все сделают.
Андзолетто (к Сгуальдо). Разумеется, люди и деньги всему помогут.
Сгуальдо (горячась). О людях позабочусь я, а о деньгах похлопочите уж
вы.
Андзолетто. Вот как вы разговариваете! Разве я вам когда-нибудь
отказывал в деньгах? Или не хватало у меня денег?
Сгуальдо (в сторону). Едва удерживаюсь, чтобы не осрамить его перед
этим синьором.
Андзолетто. Слышите? Что это за разговоры? За все это время я вам
передал больше тысячи дукатов, и только потому, что сегодня я позабыл взять
денег у управляющего, вы вообразили, будто я не хочу больше вам платить?
Дорогой синьор Фабрицио, не найдется ли у вас десяти-двенадцати дукатов?
Завтра верну.
Фабрицио. Право, нет. Если бы были, я дал бы вам с удовольствием. (В
сторону.) И десяти лир ему не поверю.
Андзолетто (к Сгуальдо). Сколько будет стоить переноска вещей из одной
комнаты в другую?
Фабрицио. Это пустяки. Ну-ка, ну, синьор обойщик, вы же знаете, что
имеете дело с порядочным человеком.
Сгуальдо (в сторону). Будь проклят день, когда я ввязался в это дело!
(Рабочим.) А ну, ребята, идите все сюда, уж сделаем, так и быть, эту -
нечего сказать! - работу. Пойдем, закончим сперва там, а потом разделаем
здесь.
Рабочие уходят.
(К Андзолетто.) И будет готово тогда, когда будет.
Андзолетто. Будет готово тогда, когда будет. Сгуальдо (в сторону). А
завтра поговорим. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Андзолетто и Фабрицио.
Фабрицио. Ничего они не смыслят.
Андзолетто. Уверяю вас, с ума можно сойти. Тратишься, тратишься, а дело
не подвигается.
Фабрицио. Я прошел через кухню и видел, что там готовят.
Андзолетто. Я сегодня обедаю здесь.
Фабрицио. С женой?
Андзолетто. С женой.
Фабрицио. Будете угощать родных?
Андзолетто. Да, кое-кто из родных и друзей.
Фабрицио. А разве я не в числе ваших друзей?
Андзолетто. Конечно, если вам угодно, милости просим.
Фабрицио. О да. Я рад побыть в обществе вашей супруги. Очень остроумная
особа.
Андзолетто. Это правда, иногда даже чересчур.
Фабрицио. Вам неприятно, что она остроумна?
Андзолетто. Оставим этот разговор. Благодарю вас, что предупредили меня
насчет северной комнаты.
Фабрицио. Дорогой друг, я забочусь о вашем здоровье, да и супруге вашей
пришлось бы плохо.
Андзолетто. Ох, что касается моей жены, ей так трудно угодить! Просто
не знаю, как быть с нею.
Фабрицио (оглядываясь в глубь сцены). Кто эта синьора?
Андзолетто. Разве вы не знаете? Сестра моя.
Фабрицио. Неужели это синьора Менегина? Черт возьми, она стала совсем
взрослой.
Андзолетто. Даже чересчур.
Фабрицио. Надо уж подумывать о женихе для нее.
Андзолетто. Нет, нет, старина, не говорите мне о таких скучных вещах, а
то вы меня совсем расстроите.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и Менегина.
Менегина (за дверью). Можно войти?
Андзолетто. Входите, входите, Менегина.
Фабрицио. Покорнейший слуга синьоры Менегины.
Менегина. Здравствуйте, (К Андзолетто, иронически.) Благодарю вас,
братец, за прелестную комнату, которую вы мне соблаговолили отвести.
Андзолетто. А что? Не нравится? Вы недовольны?
Менегина. Не думала я, что в такие молодые годы мне придется похоронить
себя.
Андзолетто. Похоронить? Каким образом?
Менегина. Очень любезно посадить меня в комнату с окнами на пустой
двор, где даже собаки не увидишь!
Фабрицио. А ведь синьора Менегина, пожалуй, права.
Андзолетто. Куда же вы хотите, чтобы я поместил вас?
Менегина. Засуньте меня под лестницу, на чердак какой-нибудь... Куда
хотите! Только оставаться в той комнате я не желаю.
Андзолетто. Милая моя сестрица, квартира ведь небольшая.
Менегина. Небольшая? Эта квартира? Разве в ней нет четырех комнат по
эту сторону?
Андзолетто. Но, видите ли, милая моя, эти комнаты - для меня с женой.
Менегина. Ну, конечно, все для нее! Ей - целый апартамент, четыре
комнаты в ряд, а меня, бедную, в темный чулан!
Андзолетто. Какой же это чулан? У вас прекрасная комната, большая,
светлая, с двумя балконами - жаловаться не приходится.
Менегина. Что и говорить! А выйдешь на балкон, никого не увидишь, кроме
кошек, мышей, ящериц да помойки, от которой с души воротит.
Фабрицио (Менегине). А синьоре Менегине хотелось бы посмотреть, кто
проходит мимо. Не правда ли?
Менегина. Дорогой синьор, не суйтесь не в свое дело,
Анчзолетто. Если вам захочется посидеть на балконе иной раз, скажем,
после обеда, так разве вы не можете прийти сюда?
Менегина. Будьте покойны, в ваши комнаты я не пойду.
Андзолетто. Менегина, нужно стараться заслужить хорошее отношение. Как
вы хотите, чтобы жена моя была с вами ласкова, если вы так невежливы и
грубы?
Менегина. Пожалуйста, пусть и не старается, я в этом не нуждаюсь. Я
ведь знаю, что она меня терпеть не может. Но мы квиты. Я ее тоже терпеть не
могу.
Андзолетто. И вы смеете говорить это мне?
Менегина. Говорю прямо, братец, и притом вам прямо в лицо, а не через
кого-нибудь третьего.
Фабрицио. Искренность - большое достоинство.
Андзолетто. Да что вам сделала моя жена? Что вы имеете против нее? Что
вы имеете против меня?
Менегина. А вы думаете, приятно мне видеть невестку в доме? Пока была
жива моя бедная маменька, хозяйкой в доме была я; год, что мы жили вдвоем с
вами, я тоже, могу сказать, была хозяйкой. А теперь пожалует в дом ее
милость синьора Чечилия, начнет распоряжаться, заберет в руки бразды
правления, и мне, если хоть пара башмаков понадобится, придется идти к ней с
поклоном.
Фабрицио. Синьора Чечилия - особа рассудительная; но, разумеется,
девушка должна уступать замужней.
Менегина. Не угодно ли вам, дорогой синьор, немного помолчать? (В
сторону.) До того он меня бесит! Прямо задушила бы его!
Андзолетто. Что же, мне из-за вас холостым оставаться?
Менегина. Надо было сперва выдать меня.
Фабрицио. Это вы правильно рассудили.
Менегина. Да уж там правильно или неправильно, а только, по-моему, так.
Андзолетто. Если бы представился хороший случай, я бы это устроил.
Менегина. А разве не подвертывался случай?
Андзолетто. Кто же это? Уж не Лоренцино ли?
Менегина. Ну да, Лоренцино. А вы отказали.
Андзолетто. Отказал, потому что нахожу партию неподходящей.
Менегина. Подумаешь, фасон какой! Да кто же, по-вашему, возьмет меня?
Граф какой-нибудь? Или кавалер? Какое приданое вы мне дадите? Небось, то
самое, которое принесла вам ее милость синьора Чечилия: всего ничего!
Андзолетто. Я вправе поступать, как мне угодно. Никто мне не указчик. Я
хозяин в доме.
Менегина. А с вами и я, и под начало к невестке не пойду.
Андзолетто. Что же вы будете делать, любезнейшая синьора?
Менегина. Уйду жить к дядюшке.
Андзолетто. Если вы навестите его, или хотя бы только поклонитесь ему,
или даже просто взглянете на него - вы мне не сестра больше; так и считайте,
что брат ваш умер для вас.
Фабрицио (к Андзолетто). Ну, это, простите, чрезмерная суровость!
Менегина. Да помолчите вы, синьор, сделайте милость! Брат мой сам
знает, что говорит. Если я пойду к дяде, это значит, что я буду в доме его
врага, потому что дядюшка мой - человек порядка, с доброй славой. Он видеть
не может, как его племянник зря бросает деньги и служит посмешищем для всех.
А уж теперь, с этой женитьбой, - особенно.
Андзолетто. Ну, хватит, говорят вам! Держите язык за зубами и не злите
меня - вам же будет лучше.
Фабрицио. Давайте покончим все по-хорошему. Отведите синьоре Менегине
комнату на улицу, чтобы она могла высмотреть какого-нибудь прохожего,
который пришелся бы ей по вкусу, и вы увидите, что она не будет так
сердиться.
Менегина (к Фабрицио). Увольте, пожалуйста, от Этих комедий. Я вам не
давала повода к фамильярностям.
Фабрицио. Я для вас же стараюсь. Говорю в ваших интересах...
Менегина. Я не нуждаюсь ни в адвокатах, ни в покровителях. Сама сумею
постоять за себя. Вот и теперь заявляю и буду заявлять: в той комнате
оставаться не желаю. Да будет проклят тот час, когда была нанята эта
квартира! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Фабрицио и Андзолетто.
Фабрицио. Ну и характерец у вашей сестрицы!
Андзолетто. Видали? Лучше не придумаешь, а?
Фабрицио. Если невестка рассудительна, возможно, что и эта научится
брать пример с нее и станет сдержанней.
Андзолетто. Друг мой, сказать вам по секрету, я боюсь, как бы жена моя
не оказалась еще похуже, чем сестрица.
Фабрицио. Недурно! Зачем же вы на ней женились?
Андзолетто. И сам не знаю. Не мог отступиться.
Фабрицио. Славно же вы попались! Два таких сокровища в доме! Избавьтесь
же хотя бы от сестры.
Андзолетто. Если бы только я знал, как это сделать!
Фабрицио. А какое вы даете за ней приданое?
Андзолетто. Сейчас - никакого.
Фабрицио. А если этот дядюшка поможет вам?
Андзолетто. Не толкуйте мне о нем. Он такого мне наговорил, так меня
обидел, что если бы я нуждался в куске хлеба, и тогда бы не обратился к
нему.
Фабрицио. Человеку старому да еще родственнику, который говорит для
вашей же пользы, можно и уступить иной раз. И неблагоразумно обижаться в
ущерб собственной выгоде.
Андзолетто. Если бы жена узнала, что я смирился перед дядюшкой, плохо
бы мне пришлось. Она ведь тоже была обижена, и я должен выдержать характер,
если хочу, чтобы в доме царил мир.
Фабрицио. Не знаю, право, что вам и посоветовать. Вы мужчина. Делайте,
как знаете. (В сторону.) Ну и дурак! Ссориться с богатым дядей из-за
взбалмошной жены!
Андзолетто. Дорогой друг мой, окажите мне услугу, схожу на ту квартиру
распорядиться о перевозке остальных вещей, а вы присмотрите за рабочими,
чтобы они покончили с этими двумя комнатами до вечера.
Фабрицио. С удовольствием.
Андзолетто. А то, если приедет жена да увидит, что не все кончено,
крику не оберешься.
Фабрицио. Я вижу одно: за две недели, что вы женаты, жена здорово
прибрала вас к рукам.
Андзолетто. Ну, этого нельзя сказать, да и я не дурак, чтобы допустить
это. Наоборот, мы во всем согласны, и у нас взгляды на все одни. Но мы оба
обидчивы. Однажды, еще до свадьбы, когда я только ухаживал, из-за какого-то
слова мы два месяца не разговаривали. Ни один не хотел уступить первым, пока
в конце концов не пришлось сдаться мне. И теперь, чтобы не доводить до
этого, я стараюсь не подавать поводов: угождаю ей и делаю все, что могу, а
иногда и больше. Ну, будь, что будет. (В сторону.) Я рассчитываю на одно из
двух: либо дядюшка помрет, либо мне выйдет терно * в лотерее. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Фабрицио, затем Сгуальдо.
Фабрицио. Ну, этот умник прежде шел к разорению на рысях, а женившись -
поскачет галопом. Эй, синьор обойщик!
Сгуальдо (входит). Что прикажете?
Фабрицио. Синьор Андзолетто поручил мне присмотреть, как вы выполните
работу в этих комнатах. Но вы человек надежный: вам не нужны ни указания, ни
понукания. Значит, делайте свое дело и будьте здоровы; к обеду увидимся.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Сгуальдо, потом рабочие, потом Лучетта.
Сгуальдо. Так, так! К обеду друзья этого сорта всегда тут как тут. На
кой черт, однако, заставил он меня делать еще эту работу? Ох, грехи!
Приходится терпеть. Эй, ребята, живо сюда, давайте разделывать эту комнату!
Приходят люди и принимаются выносить вещи.
Лучетта. Что это? Начинай сначала?
Сгуальдо. Ну, вот! Теперь вы пришли с наставлениями?
Лучетта (прикрывает себе рот рукой). Ух! Чуть было не сказала вам
нехорошего слова.
Сгуальдо. За вами не пропадет!
Лучетта. Нет, вы серьезно говорите, что хозяин хочет устроить здесь
спальню своей сестрицы?
Сгуальдо. Как бы не так! Не сестрицы, а свою собственную.
Лучетта. Чего же это он вздумал опять все менять?
Сгуальдо. Все синьор Фабрицио: нагнал на нас страху своим северным
ветром.
Лучетта. Бедняжка! Ой, как будто стучат... Проклятая дверь, я еще плохо
справляюсь с нею. То ли дело на милой старой квартире! Когда пойдешь,
бывало, отворять, так было на кого поглядеть. (Уходит, потом возвращается.)
Сгуальдо. Да, всегда только одно в голове у всех служанок. Куда ни
пойдешь, все жалуются: старые никуда не годятся, а у молодых одни шашни в
голове. И ведь нельзя даже посоветовать взять служанку средних лет: она все
равно будет молодиться до последней возможности, а потом сразу - хлоп:
делается никуда не годным старьем.
Лучетта. Знаете, кто это?
Сгуальдо. Кто?
Лучетта. Молодая хозяйка.
Сгуальдо. Интересно посмотреть на нее.
Лучетта. А вид-то какой важный - смех один...
Сгуальдо. Одна?
Лучетта. Одна? Как бы не так! Конечно, с кавалером для услуг. *
Сгуальдо. Так скоро!
Лучетта. О, у нас времени зря не теряют!
Сгуальдо. Если хозяина нет дома, сестрица ее примет.
Лучетта. Шире держи карман! Только я ей сказала, как она сейчас же в
комнату к себе - и дверь на запор.
Сгуальдо. Что же, вы, что ли, будете принимать?
Лучетта. Я? Ну уж нет! Пока не узнаю, что она за птица, лучше обожду.
Сгуальдо. Неужто вы еще не разговаривали с нею?
Лучетта. Говорю вам - нет!
Сгуальдо. Как! Жена вашего хозяина, а вы с ней еще не разговаривали?
Лучетта. Ведь всего две недели, как они поженились. Он пока что жил у
нее. Она заглянула разок па ту квартиру, но только я к ней не вышла.
Сгуальдо. Тише! Вот она идет.
Лучетта. Пойду ей навстречу, так, из вежливости. (Идет к двери.)
Сгуальдо. А ну-ка, ребята, живее!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, Чечилия и граф Оттавио.
Лучетта. К вашим услугам, ваша милость.
Чечилия. Здравствуйте, милая. Вы кто?
Лучетта. Горничная, к вашим услугам.
Чечилия. Синьор Андзолетто нанял вас для меня?
Лучетта. Нет, ваша милость, я уже давно в доме.
Чечилия. Вы горничная его сестры?
Лучетта. Так точно, ваша милость.
Чечилия. А сколько всего женской прислуги в доме?
Лучетта. Покуда только я одна.
Чечилия. И вы называете себя горничной?
Лучетта. А как же? Судомойкой, что ли? Вы видите, ваша милость, что я
держусь как надо, чести дома не роняю.
Чечилия. Ну, хорошо, хорошо, я привезу с собой свою собственную
горничную. Это что за комната?
Лучетта. Да сперва отвели ее под приемную, потом решили поставить сюда
кровать, а приемную сделать там, на той стороне.
Чечилия. Какой же это дурак выдумал такую нелепость? Это обойщик, что
ли?
Сгуальдо. Уж, конечно, не я, ваша милость.
Чечилия. Самую большую комнату надо отвести под гостиную. Как,
по-вашему, граф?
Граф. Совершенно верно, синьора Чечилия. Эта комната должна служить
гостиной.
Лучетта (в сторону). Ну, еще бы, разумеется! Эти синьоры всегда плывут
по течению, словно веники в канале.
Чечилия. И с чего это синьору Андзолетто взбрело в голову затеять такую
нелепую перестановку?
Лучетта. Чтобы не спать в комнате с окнами на север.
Чечилия. А какое мне дело до севера? Кто это его надоумил? Этот дурак
обойщик?
Сгуальдо (горячо). Ваша милость, надоумил его не я. И дурак тоже не я.
Чечилия. Однако, любезный, вы, кажется, позволяете себе возвышать
голос?
Граф (к Сгуальдо). Послушайте, выражайтесь вежливее.
Лучетта (в сторону). Здорово попали! Хозяйка недотрога, а кавалер
фанфарон.
Чечилия (к Сгуальдо). Переставить все по-прежнему. Здесь будет
гостиная.
Граф. Именно: здесь должна быть гостиная.
Сгуальдо. Слушаю! (В сторону.) Ну и запутался же синьор Андзолетто!
(Уходит.)
Чечилия (Лучетте). Подайте мне стул.
Лучетта. Сейчас, ваша милость. (Подает Чечилии стул.)
Чечилия. А этому кавалеру, что же, прикажете стоять? Милая моя, если вы
хотите считаться горничной, то нужно, чтобы вас не приходилось учить таким
вещам. Вот увидите, увидите мою...
Лучетта. Неужто вы думаете, я не знаю...
Чечилия. Ну-ну, хватит! Прошу не отвечать мне.
Лучетта (в сторону). Фу-ты, ну-ты! Подальше бы от тебя на десять миль!
(Приносит стул, надувшись.)
Чечилия. Как по-вашему, граф? Вы не находите, что стулья чересчур
жестки?
Граф. Невероятно! Невозможно сидеть.
Чечилия. Вот я закажу мягкую мебель. (Лучетте.) Что такое, сударыня?
Никак вы разобиделись? Какие нежности! Уж на что любезно, кажется,
разговариваю с вами. Ведь я же вас учу уму-разуму. Так нельзя. Видно, что до
моего прихода в этом доме понятия не имели об учтивости. (Графу.) Что
скажете, синьор граф? Верно я говорю?
Граф. Совершенно верно. Лучше не скажешь.
Чечилия. Я всегда так: обо всем, что скажу или что сделаю, люблю, чтобы
люди мне говорили - правильно это или нет.
Лучетта (в сторону, с иронией). Ведь вот, уверена она, что кавалер
говорит ей правду!
Чечилия. Скажите, милая, как вас зовут?
Лучетта. Лучетта, к вашим услугам.
Чечилия. Что поделывает синьора моя золовка?
Лучетта. Она здорова, ваша милость.
Чечилия. Кланяйтесь ей.
Лучетта. Слушаю, ваша милость.
Чечилия. Она уже видела новую квартиру?
Лучетта. Ну, конечно.
Чечилия. Когда же она была здесь?
Лучетта. Сегодня с утра.
Чечилия. А теперь вернулась на старую?
Лучетта. Нет, ваша милость.
Чечилия. Где же она?
Лучетта. У себя в комнате.
Чечилия (Лучетте). Как! Она здесь и не удостаивает меня приветствием? И
вы мне ничего не говорите?
Лучетта. Что же еще было вам сказать?
Чечилия. Видите, граф, как мило обращается со мной моя золовка!
Граф. Скверное обращение.
Чечилия (Лучетте). Слышите? Всякий, кто знаком со светскими правилами,
скажет, что она дурно ведет себя.
Лучетта (в сторону). Уж и здорово он ей подпевает!
Чечилия (Лучетте). Подите к ней и скажите, что, если ей угодно, я зайду
к ней в комнату поздороваться.
Лучетта. Слушаю, ваша милость. (В сторону.) Ну и потеха пойдет у них
теперь. Веселей не придумаешь! Только чур, я буду в сторонке! Лишь бы
получить жалованье и тогда - тю-тю: только меня и видели! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Чечилия и граф.
Чечилия. Недурную штучку сыграл со мною синьор Андзолетто. Знай я, что
его сестрица останется в доме, честное слово, не пошла бы за него.
Граф. Разве вы не знали, что у него есть сестра?
Чечилия. Знать-то знала, но он мне дал понять, что она будет жить у
дядюшки.
Граф. Может быть, так и будет.
Чечилия. Боюсь, что нет, потому что он поссорился с дядей.
Граф. Очень плохо, что синьор Андзолетто не в ладах с дядей. Старик
богат. Я его знаю. И очень славный человек.
Чечилия. Славный! Вы говорите, славный? Да это дикарь, мужлан, невежа!
Мне известно, что он отзывается обо мне без всякого уважения. Он смеет
говорить, что его племянник зря женился на мне. И уж чего только он ни
делал, чтобы помешать нашему браку! У этого золотого осла денег сколько
угодно, а ему все мало. Он жалуется, что я принесла его племяннику маленькое
приданое! А чем он заслужил большое приданое? Забыл, небось, как сам ходил в
рваном камзоле? В конце концов, я особа воспитанная, семья моя живет на
ренту, а меня вырастили как дворянку. Он даже не достоин иметь такую
племянницу, как я. Удивляюсь, что это вы вздумали говорить, будто он славный
человек.
Граф. Синьора, я ведь ничего этого не знал. Отказываюсь от своих слов и
заявляю, что он кретин, тупица и обормот.
Чечилия. Мужлан, невежа!
Граф. Такой, что хуже не бывает.
Чечилия. Неужели, по-вашему, можно относиться с таким пренебрежением к
женщине, подобной мне?
Граф. Черт возьми! Вы достойны быть королевой! Ах, если бы я узнал вас
прежде, чем вы дали слово синьору Андзолетто.
Чечилия. Так уж сложилась моя судьба.
Граф. А вам приходится жаловаться на мужа?
Чечилия. Нет, на него мне жаловаться не за что. Это было бы с моей
стороны неблагодарностью. Я его любила, люблю и всегда буду любить, а о
дядюшке его слышать не хочу.
Граф. Но ведь дядюшка может помочь вам деньгами.
Чечилия. Пусть он ими подавится! Мы в нем не нуждаемся. У мужа моего
достаточно средств, чтобы содержать меня. С меня будет довольно, если он
уберет из дому Эту свою сестрицу. Тогда станет совсем хорошо.
Граф (в сторону). Ну, а мне известно, что у этого бедного малого насчет
капиталов совсем жидко.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Те же и Лучетта.
Лучетта. Ваша милость, синьорина мне сказала, чтобы я вам очень
кланялась; она сейчас придет приветствовать вас сюда, а вы чтобы не
беспокоились ходить к ней, потому что ее комната для приемов не подходящая.
Чечилия. Она так вам и сказала?
Лучетта. Как сказала, так я и передаю.
Чечилия. Вы очень хорошо передаете поручения. Слышите, граф, какие
речи?
Граф. По правде говоря, не совсем понимаю.
Чечилия. Эта синьора хочет сказать, что ее комната не так хороша, как
моя, и что ей не угодно принимать в комнате, которая недостойна ее. Теперь
поняли, граф?
Граф. Отлично понял.
Чечилия. Как вам нравятся эти претензии?
Граф. Нельзя сказать, чтобы у девицы не было претензий.
Лучетта (в сторону). Надо намекнуть хозяину, чтобы он держал ухо востро
с этим графом: подлипало первостатейный.
Чечилия. Что это за грохот там наверху?
Лучетта. Не знаю, ваша милость. Там ведь другие жильцы.
Чечилия. Я не желаю, чтобы был такой шум и чтобы у меня над головой
потолок ходил ходуном. Какой еще там сброд живет над нами?
Лучетта. Ох, ваша милость, что вы? Там, знаете, очень приятные особы,
высокого рода. Даже еще сегодня утром ее милость синьора Кекка спрашивала
меня, когда приедет молодая хозяйка. "Не знаю, - говорю, - возможно, что и
сегодня". - "Когда приедет, - говорит, - дайте мне знать, я хочу прийти к
ней засвидетельствовать свое почтение".
Чечилия. А у золовки она была?
Лучетта. Нет, ваша милость. Она ведь знает обращение! Еще бы! Вот
увидите. Как можно! Разве она придет к синьорине раньше, чем к хозяйке дома?
Чечилия. Когда увидите, передайте, что, если ей угодно пожаловать,
милости просим. Не так ли, граф?
Граф. Именно так.
Лучетта. А вы не желаете, чтобы я ей передала... что если, мол, ей
затруднительно...
Чечилия. Передайте то, что вам велено. Я в наставлениях не нуждаюсь.
Полюбуйтесь, граф, на этих судомоек, которые лезут, куда их не спрашивают.
Лучетта. Судомоек?
Чечилия. Я ошиблась - горничных.
Граф. Все оттого, что они плохо воспитаны.
Лучетта (графу, дерзко). У вас в ученье не были!
Чечилия (встает). Ну, знаешь, что? Я тебя сейчас же вон выгоню!
Лучетта. А я и сама уйду, ваша милость.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Те же и Менегина.
Менегина. Куда вы, Лучетта?
Лучетта. Да вот выгоняют меня, так я собралась уходить.
Менегина. Скоро, однако, синьора невестка, начали вы устраивать
неприятности в доме!
Чечилия. Вы пришли сюда затем, синьора Менегина, чтобы сказать мне
такую любезность?
Граф (в сторону). Черт возьми! Красивая особа!
Менегина. Что вам сделала эта девушка?
Чечилия. Она нагрубила этому кавалеру.
Граф (Чечилии). Не огорчайтесь за меня, синьора. Я не обращаю внимания
на такие пустяки. Ради бога, я не хочу, чтобы вы из-за меня испытывали
беспокойства. Я ваш слуга. (Менегине.) Я покорнейший слуга синьорины.
Лучетта славная девушка. (В сторону.) Мне хотелось бы установить хорошие
отношения со всеми.
Менегина. Я думаю, у вас есть собственная горничная, а если нет, брат
мой позаботится нанять ее для вас. Эта служит у меня больше года, я ею очень
довольна и не хотела бы расставаться с ней.
Чечилия. Пожалуйста, держите свое сокровище при себе. Лишь бы только
она не попадалась мне на глаза.
Лучетта. Не беспокойтесь, не стану попадаться.
Менегина. Ну-ну, ступайте!
Лучетта (в сторону). Экое чудовище попало к нам в дом! Прямо василиск
какой-то! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Чечилия, Менегина и граф.
Менегина. Простите, что я не пришла раньше исполнить свой долг, но я
была неодета.
Чечилия. О, для меня вам не стоило наряжаться.
Граф. Синьора Менегина во всех нарядах хороша.
Чечилия (насмешливо). Браво, браво, граф!
Граф. Право же, невозможно было бы подобрать более достойных и
очаровательных невестку и золовку.
Менегина (в сторону). Вдобавок к прочим достоинствам, она еще и
завистлива.
Чечилия. Не угодно ли вам присесть, синьора золовка?
Менегина. Нет, я, право, нисколько не устала.
Чечилия. К тому же вы у себя дома.
Менегина. О, нет, знаете! У себя дома я только в своей комнате.
Чечилия. Ну, что вы? Вы хозяйка дома!
Менегина. Ах, благодарю вас!
Граф. Какое прелестное состязание в любезности, предупредительности и
расположении!
Менегина. И все от чистого сердца!
Чечилия. А где синьор Андзолетто?
Менегина. Не знаю, право. Я ведь никогда не знаю, когда он уходит,
когда приходит. Он никогда мне ничего не говорит.
Чечилия. Неужели? Он вам никогда не сообщает о своих делах?
Менегина. Никогда! Я даже о женитьбе его узнала только за три дня до
свадьбы.
Чечилия. И были довольны, когда узнали?
Менегина. Еще бы!
Граф. Всегда приятно иметь общество в доме.
Менегина. Ну, что касается меня, знаете ли, то я сижу у себя в комнате
и никого не беспокою. Уж так привыкла после смерти маменьки.
Граф. Ну вот, синьора Чечилия заменит вам мать.
Чечилия. Я - мать? По-вашему, молодая женщина, вышедшая замуж две
недели назад, уже годится в матери?
Граф. Я говорю фигурально, чтобы почтить замужнюю женщину.
Менегина. А вы думаете - что он хотел этим сказать?
Чечилия. Скажите, дорогая моя, кто вас так замечательно причесывает?
Менегина. Моя служанка.
Чечилия. Лучетта?
Менегина. Лучетта.
Чечилия. Не думала я, что она такая искусница. Мне очень нравится. Она
и меня будет причесывать.
Менегина. Ну, вы найдете кого-нибудь получше.
Чечилия. Нет, нет, должна правду сказать, она это делает лучше моей.
Она будет меня причесывать.
Менегина. Дорогая синьора невестка, простите меня. Лучетта - бедная
девушка, но она у нас не привыкла, чтобы ее мучили. Сделайте уж мне такое
одолжение, считайте, что в доме ее как бы не существует.
Чечилия. Как? Это вы говорите мне? Ведь это прямая мне обида! Она живет
в доме, муж мой ей платит, и я желаю, чтобы она служила также и мне.
Граф. Синьоры, не стоит горячиться из-за прислуги. Как-нибудь найдем
способ уладить дело.
Чечилия. Из-за какой-то судомойки вы готовы расстроить невестку.
Менегина. Хотите, чтобы я ей отказала? Откажу.
Чечилия. Это с вашей стороны упрямство. А со мной упрямиться вам не
следует.
Граф. Да нет же, ради бога! Давайте уладим по-хорошему.
Менегина. Надеюсь, что вы вошли в дом не с тем, чтобы топтать меня
ногами?
Чечилия. Какую вы чушь несете! Прямо удивительно!
Граф (в сторону). Ну и беда! (Громко.) Синьоры...
Менегина. Я и от родной матери никогда ничего подобного не слыхала.
Граф (Менегине). Простите ей.
Чечилия. Это что еще за прощения такие? Я ни в чьем прощении не
нуждаюсь!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Те же и Андзолетто.
Андзолетто (в сторону). Какой я несчастный!
Менегина. Пожалуйте-ка сюда, любезный братец...
Чечилия. Послушайте, муженек любезный...
Андзолетто. Граф, дорогой, на одно слово.
Граф. К вашим услугам. (Подходит.)
Менегина. Я только хочу, чтобы вы сказали...
Андзолетто. Помолчите немного, оставьте меня!
Чечилия. Потрудитесь отвечать мне.
Андзолетто. Дорогая моя, потерпите. Я сейчас.
Граф (тихо к Андзолетто). Что с вами? Вы так взволнованы! Неужели из-за
того, что дамы обменялись здесь несколькими словами, не очень...
Андзолетто (так же). Что мне их слова! Дела не веселят. Совсем плохи
мои дела. Дорогой граф, я вам все расскажу, но по секрету, чтобы не узнали
ни жена, ни сестра. Если вы в состоянии, то помогите мне, выручите.
Граф (так же). Говорите. Насчет секрета не беспокойтесь. В остальном,
будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах.
Андзолетто (так же). Можете себе представить, я пошел было на старую
квартиру за оставшейся там кухонной и столовой утварью, а хозяин дома - я
ему должен за год - оказывается, все опечатал, и я теперь в отчаянии.
Граф (так же). Скверно!
Андзолетто (так же). Я и сам знаю, что скверно. Надо как-нибудь
выкарабкиваться. Будьте другом, поручитесь за меня...
Граф (так же). Гм... подумаем, посмотрим...
Андзолетто (так же). Главное, нельзя терять времени. В числе других
вещей там все мое столовое белье, а сегодня у меня обед, и я не знаю, как
быть.
Граф (так же). Подумаем, посмотрим. (Громко.) Синьоры, ваш покорнейший
слуга.
Чечилия. Вы уже уходите, граф?
Граф. Да, дела кое-какие...
Чечилия. К обеду придете?
Граф. По всей вероятности.
Андзолетто (тихо). Граф, вы окажете мне эту услугу?
Граф (так же). Подумаем, посмотрим. (Громко.) Ваш слуга. (Уходит.)
Андзолетто (в сторону). Словом, ничего он не сделает. Надо постараться
перехватить где-нибудь еще. (Хочет уйти.)
Менегина. Куда вы?
Андзолетто. По одному делу.
Чечилия. Синьор Андзолетто...
Андзолетто. Душа моя, простите... Я сейчас. (Уходит.)
Чечилия. Вот видите, сударыня! Это из-за вас муж мой начинает
обходиться со мной так невежливо.
Менегина. Невежлив он со мной, а не с вами. Он, верно, что-нибудь
слышал, а граф, очевидно, расположил его в пользу женушки.
Чечилия. Ну да! Сразу видно, что граф уже целиком на вашей стороне.
Менегина. Вот еще! Очень он мне нужен, ваш граф!
Чечилия. А мне ни до кого дела нет, кроме моего мужа.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Те же и Лучетта.
Лучетта. Дамы, живущие наверху, желают сделать вам визит.
Менегина. Кому?
Лучетта. Вам обеим.
Чечилия. Или ей, или мне. (Уходит.)
Менегина. Ни мне, ни ей. (Уходит.)
Лучетта. Что делать? Придется принять их мне. (Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Комната в квартире синьоры Кекки.
Кекка и Розина.
Кекка. Как вам правится, а? Какая невежливость! Это - с нами! Может ли
быть что-нибудь хуже? Мы посылаем известить, что явимся, и вот, когда мы уже
у дверей, служанка объявляет, что нельзя, что она не знает... Я даже не
поняла хорошенько...
Розина. Да уж, конечно, что-то там произошло. Ведь служанка приглашала
нас так весело, а когда мы пришли - что-то врала, что-то бормотала, словно
сама не знала, о чем идет речь.
Кекка. Или что-нибудь случилось, или уж больно нос задирают...
Розина. Я не думаю, чтобы они были из простеньких. Видно, что у них
много знакомых.
Кекка. Знакомых? Еще бы! Вы смотрите: две недели всего замужем, а уже и
кавалера для услуг завела.
Розина. А сестрица хозяина? Только и знает, что любовными шашнями
занимается.
Кекка. Кузен Лоренцино уверяет, что на улицу она выходит не иначе, как
в капюшоне до пояса; а вот дома и на балконах не прячется ни от кого.
Розина. Не сам ли он рассказывал, как они любезничали дни и ночи
напролет?
Кекка. Ничего себе особочка! Смотрите, сестрица, не берите примера с
этих ветрениц. Вот уж я-то могу сказать, что муж мой был первым мужчиной, с
которым я заговорила. Мать растила нас обеих, и теперь, когда вы остались со
мной...
Розина. Можете не читать мне наставлений, сестрица. Вы знаете, какая я
девушка.
Кекка. Как вы думаете, почему эти особы не захотели нас принять?
Розина. Они сегодня только переехали, и квартира еще не совсем готова
или не убрана. Возможно, что им не хочется еще никого видеть у себя.
Кекка. Пожалуй, что так и есть. Они, должно быть, все-таки с
самолюбием, и, правду сказать, мы несколько поторопились; можно было
подождать и до завтра. Но мне так интересно было увидеть эту молодую
поближе, что я не могла утерпеть.
Розина. Я видела ее, когда она приехала. По-моему, ничего особенного.
Кекка. Говорят, большая умница.
Розина. Я заметила только, что очень о себе воображает.
Кекка. На какие только средства синьор Андзолетто будет поддерживать
эту ее спесь?
Розина. Уж во всяком случае не на ее приданое.
Кекка. Вы ведь слышали, что говорил Лоренцино? У нее нет почти ничего,
а этот дурак муж швыряет деньги пригоршнями.
Розина. Какую уйму истратил, небось, на новую квартиру! Ведь уж два
месяца тут возятся.
Кекка. Да знаете ли, в первой барке, которая сюда причалила, кроме
тряпья, не было ровно ничего.
Розина. В барке, вы говорите? Просто это была лодчонка со всякой
рухлядью.
Кекка. Да, правда, маленькая лодочка. А вы видели Это зеркало в черной
рамке?
Розина. Старье!
Кекка. А эти кожаные стулики?
Розина. Прадедовская мебель.
Кекка. Изведет кучу денег на маляров да на слесарей, да на плотников, и
все-таки не будет ни одной комнаты, убранной со вкусом.
Розина. Неужели же мы ее так-таки и не увидим?
Кекка. Черт возьми! Я хотела бы ее увидеть хоть как-нибудь в праздник,
когда можно будет встретиться на людях.
Розина. А Лоренцино, бедняжка, так просил нас повидаться с его
красоткой!
Кекка. Бедный мальчик! Лишился удовольствия любоваться ею целыми днями
на балконе.
Розина. Может, вы поговорите с синьорой Менегиной?
Кекка. Чтобы сделать ему удовольствие, я поговорю. Но эта партия для
него не подходящая.
Розина. Почему?
Кекка. Потому, что, говорят, брат ее не в состоянии дать за ней
никакого приданого.
Розина. Но ведь Лоренцино очень ее любит!
Кекка. Что из того, что любит? Он ведь тоже нищий. Из любви супа не
сваришь, сестричка.
Розина. Стучат!
Кекка. И никто не открывает.
Розина. Схожу посмотреть.
Кекка. Только не выскакивайте на балкон
Розина. Ну, мы так высоко живем! Кто меня увидит? (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Кекка, потом Розина.
Кекка. Дождаться не могу, когда вернется в Венецию мой муж. Надо будет,
чтобы он во что бы то ни стало выдал замуж сестренку. Бедняжка взошла, как
булочка.
Розина (возвращается). Знаете, кто это?
Кекка. Кто?
Розина. Служанка снизу.
Кекка. Вы открыли?
Розина. Да.
Кекка. Я очень рада, что она пришла. Хоть что-нибудь да узнаем.
Розина. О, служанка - да чтобы не рассказала!
Кекка. Уж вы предоставьте мне. Я все у нее выпытаю честь честью.
Розина. Вот и она.
Кекка. Входите, милая.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Лучетта.
Лучетта. Вашим милостям.
Кекка. Славная девушка! Что случилось? Вас послали ваши хозяйки?
Лучетта. Меня послала сестра хозяина, ваша милость.
Розина. Синьора Менегина?
Лучетта. Да, ваша милость. Не знаю, известно ли нам, что я служу не у
молодой, а у сестры хозяина. Я уж довольно давно у нее и очень к ней
привязалась, и возможно, что и дальше останусь. А вот уж если бы мне
пришлось служить той другой, так клянусь вам: бедная я девушка, а часу бы не
выдержала!
Кекка. Расскажите. Какая она, эта молодая?
Лучетта. Да уж не знаю, право. Я ведь, ваша милость, не из таковских,
чтобы болтать. Если нечего мне сказать хорошего, так я и дурного ничего не
скажу. И потом я совсем мало видела ее. Но уж по одному тому, что видела да
что слышала, думаю, на всем свете второго такого фрукта не сыскать.
Розина (в сторону). Вот уж впрямь не болтливая!
Кекка. Да что же она? Важная очень? Грубая? В чем дело?
Лучетта. С прислугой, с невесткой - груба, как нельзя больше. Но только
не со всеми она так... Надо вам сказать, что завелся тут какой-то граф...
Кекка. Полно вам, полно! Будет! (Делает знаки, чтобы та молчала при
сестре.)
Лучетта. Понимаю.
Кекка. А скажите, милая, почему это с нами обошлись так... учтиво?
Лучетта. Моя-то хозяйка не виновата, это все та.
Розина. Что же, молодая нас знать не хочет, что ли?
Лучетта. Видите ли... просто лопнуть можно со смеху! Покамест она
думала, что вы к ней одной с визитом, она была согласна, а когда узнала, что
к обеим, разозлилась и не пожелала принять.
Розина. Прелесть!
Кекка. Какая нелепость!
Лучетта. Тут уж и моя хозяйка тоже разобиделась.
Кекка. Одна другой лучше.
Розина. Ах, жизнь моя, какой восторг!
Лучетта. А теперь, видите ли, моя хозяйка послала меня к вам с поклоном
и извинением и велела сказать, что если вы позволите, так она сама придет
вас навестить.
Кекка. Ну, зачем же ей беспокоиться?
Розина (тихо Кекке). Да, да, пригласите ее.
Лучетта. Право же, ваша милость, ей так неприятно...
Кекка. Ну, вот что. Если она это делает из каких-то там церемоний, так
скажите ей, что не стоит, что мы на это не обращаем внимания. А если она
просто хочет повидаться с нами, то милости просим, когда угодно.
Лучетта. Благодарю вас, ваша милость. Право же, вы увидите девушку, без
преувеличения смею сказать, предостойную.
Кекка. Видно, что и вы добрая девушка, любите свою хозяйку.
Лучетта. Люблю ее, скажу вам, как сестру.
Розина. В наше время редкость встретить служанку, которая хорошо
отзывается о своей госпоже. А то все - кто меньше, кто больше - рады
посудачить насчет своих господ.
Лучетта. О, я на это не способна! От меня вы ничего лишнего не
услышите.
Кекка. Умница!
Розина. Сколько лет вашей хозяюшке?
Лучетта. О, она еще совсем молоденькая, ваша милость! Ей, как будто бы,
еще и семнадцати нет.
Розина. Вы, кажется, и годы ей уменьшаете; это уж немного чересчур.
Лучетта. А вы думаете, ей больше?
Кекка. Да разве не видно, что ей за двадцать?
Лучетта. Не знаю, право, я говорю с ее слов; если она скрывает, так уж
я не знаю.
Розина. А влюблена она?
Лучетта. Немножко.
Кекка. Вы знаете моего кузена?
Лучетта. А кто это, ваша милость?
Кекка. Синьор Лоренцино Биголетти.
Лучетта. Еще бы не знать!
Розина. Как же ей не знать!
Лучетта. То-то и есть!
Кекка. Жалко ей было уезжать с той квартиры?
Лучетта. Кажется, очень жалко!
Кекка. Часто они там беседовали?
Лучетта. Еще бы! Целые ночи напролет.
Розина. Уж это было даже немножко неприлично.
Лучетта. Не правда ли, ваша милость? Верьте слову, и мне эти проказы
были не по нутру.
Кекка. А как же она будет теперь?
Лучетта. Так он приходится вам двоюродным братцем, его милость синьор
Лоренцино?
Кекка. Разумеется. Он сын нашей тетки.
Лучетта. Ваша милость, родная моя, дай вам бог! Вы одна только и можете
утешить бедную девушку.
Кекка. Удивляюсь я, что вы говорите мне такие вещи. Неужели, по-вашему,
женщине моего положения прилично ввязываться в их делишки?.. Какие у нее
основания надеяться выйти замуж?
Лучетта. Что и говорить, ваша милость! Уж что правда, то правда.
Оснований, можно сказать, никаких. Приданого за нею, за бедняжкой, нет.
Молода она, а все же не так, как говорит. Роду она тоже не бог весть какого:
отец был колбасник, а дядя торговал маслом. Величают их вашими милостями,
потому что они живут доходами. Да ведь недаром говорится: доходы есть, а
жить нечем. Ваши милости, простите, если я вам прожужжала уши своей
болтовней. Я, значит, скажу моей хозяюшке, чтобы она зашла к вам. Слуга
ваших милостей. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кекка и Розина.
Кекка. Что скажете? Вот язычок!
Розина. А между тем видно, что она любит свою хозяйку.
Кекка. Так, как любят на кухне.
Розина. А почему вы сказали, что не хотите вмешиваться в дела нашего
кузена?
Кекка. А как же иначе? Очень мне нужно, чтобы эта тараторка потом
разблаговестила по всему кварталу!
Розина. Конечно, конечно, вы правы.
Кекка. Я, душа моя, ничего не делаю, не подумав.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Лоренцино.
Лоренцино (за дверью). Есть кто-нибудь дома?
Розина. А, да вот и он сам!
Кекка. Входите, входите! Мы здесь, Лоренцино.
Лоренцино. Кузины, поклон вашим милостям.
Розина. О, ваша милость!
Кекка. К чему столько церемоний, сынок?
Лоренцино. А это уж как водится.
Розина. Хорошо спали эту ночь?
Лоренцино. Плохо.
Розина. Завтра выспитесь лучше. Никто вам мешать не будет.
Лоренцино. О! Будь она проклята, эта квартира!
Кекка. За что это вы проклинаете нашу квартиру?
Лоренцино. Я проклинаю ту, нижнюю.
Розина. Но ведь там ваше сердце!
Лоренцино. Где у них тут, черт возьми, балконы? Я уж три часа брожу
вокруг, как полоумный; кашлял, чуть не охрип, и все-таки никакими судьбами
не мог ее увидеть.
Кекка. Да и не увидите. Ее комната выходит во двор, куда нет с улицы
входа.
Лоренцино. И вы хотите, чтобы я не проклинал эту квартиру и не ругал
последними словами дурака ее брата, который платит за квартиру на шестьдесят
дукатов больше, а сестру загнал в угол? Чем-то у них еще кончится с этой
квартирой? Из чего будет он платить за нее? Из приданого жены, что ли?
Кекка. Вы думаете, у синьора Андзолетто дела так уж плохи?
Лоренцино. Не знаю, право. Знаю только, что уже два месяца, как он
нанял эту квартиру, а плата до сих пор еще не внесена.
Розина. И вы такой добренький, что связываете себя с его сестрой?
Лоренцино. Она говорит, что у нее есть дядя, который даст ей приданое.
Кекка. Я тоже знаю, что у нее есть дядя и что он богат; но он, говорят,
в ссоре с племянником.
Лоренцино. Но не с племянницей, надо надеяться!
Кекка. Дорогой кузен, подумайте хорошенько, прежде чем связывать себя.
У вас ведь тоже насчет капиталов не очень густо.
Лоренцино. Если бы у нее нашлось две-три тысячи дукатов приданого, я
купил бы себе должность * и с тем немногим, что у меня есть, сумел бы
прокормиться.
Розина. Только не давайте жене возможности так щеголять, как позволяет
синьор Андзолетто своей.
Лоренцино. То есть как это?
Розина. Если бы вы только видели!
Кекка. Кринолин, милый мой, отсюда досюда!
Розина. Платье - умопомраченье!
Кекка (Розине). По-моему, сукно, затканное золотом.
Розина. Ну да, шитое золотом. Да еще с жемчугами!
Кекка. А прическа! По самой, что ни на есть, последней моде!
Розина. И в волосах - бриллианты!
Кекка. Из Мурано *, знаете! Стеклышки!
Розина. Ну, я там не знаю! Вижу только, что блестят.
Кекка. И у кошки глаза блестят.
Лоренцино. А сестру его видели?
Кекка. Еще бы не видели!
Лоренцино. Ну, как она вам понравилась?
Кекка. Да ничего себе.
Розина. Не больно хороша.
Кекка. Пухленькая, правда.
Розина. А сложена неважно.
Кекка. И тут, и тут, и тут - со всячинкой.
Лоренцино. Ну, вы, значит, плохо ее рассмотрели.
Розина. Кажется, не слепые.
Лоренцино. Да где вы ее видели?
Розина. На балконе.
Лоренциио. А разве от вас виден ее балкон?
Кекка. Еще бы! Наша столовая выходит окнами во двор, как раз на ее
комнату.
Лоренцино. Дорогая кузина, можно мне пройти в столовую?
Кекка. Ну-ну, не начинайте представлений!
Лоренцино. Как, синьора Кекка! Ведь вы же мне обещали поговорить с
Менегиной и даже взялись похлопотать за меня! А сейчас колеблетесь, пустить
ли меня на балкон.
Кекка. Простите меня, милый друг, вы все толкуете навыворот. Поговорить
с ней - одно дело, а пустить вас на балкон глазеть на нее и исходить
вздохами - совсем другое.
Лоренцино. Да никто меня не увидит. Даю вам слово, никто меня не
увидит.
Кекка. Раз вы выйдете на балкон, как могут не увидеть?
Лоренцино. Я постою в дверях; никому не покажусь.
Кекка. Жильцы напротив все равно увидят.
Лоренцино. Я прикрою ставни.
Розина. Ну, сестрица, уж пустите его, бедненького!
Лоренцино. Умоляю вас, дорогая, хоть на минутку!
Кекка. Ох, посмотрите на него - какие глазки жалостные! Идите уж,
идите, только будьте осторожнее, чтобы вас не увидели на балконе.
Лоренцино. Ах, милая моя кузина! (Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Кекка и Розана, потом Тони.
Розина. А мне, синьора Кекка, можно тоже сбегать туда?
Кекка. Зачем это?
Розина. Подсмотреть.
Кекка. Ну, вот! Очень красиво! Только этого недоставало!
Розина. Ну, ладно уж. Раз не хотите, чтобы я ходила туда, не пойду. Мне
только хотелось послушать, хорошо ли умеет разговаривать синьора Менегина.
Кекка. Услышите, когда она придет к нам.
Розина. Ждать - терпенья не хватит!
Кекка. А загляните-ка в приемную; как будто, там кто-то есть.
Розина. Мне тоже так показалось. (Подходит к двери.) Знаете, кто это?
Кажется, синьора Менегина!
Кекка. Неужели?
Розина. Я заметила, кто-то разговаривает на лестнице со слугой. Только
мне не хотелось показываться...
Кекка. И правильно сделали.
Розина. А вот и Тони. Сейчас все узнаем.
Тони (входит). Ваша милость, синьора, которая переехала в квартиру под
нами, пришла навестить вас.
Кекка. Которая, девица или замужняя?
Тони. Не могу сказать, ваша милость; я никого из них не знаю.
Розина. Обручального кольца на руке нет?
Тони. Нет, ваша милость.
Розина. Значит, его сестра.
Кекка. Просите.
Тони. Слушаю, ваша милость. (Уходит.)
Розина. Долго придется Лоренцино дожидаться на балконе.
Кекка. Тише, ничего не говорите. Столовая далеко. Ему не будет слышно.
Давайте-ка подшутим над ним, не скажем ему ничего.
Розина. А если он придет сюда?
Кекка. Пусть приходит.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Менегина, потом Тони.
Менегина. Ваши милости...
Кекка. Ваша милость...
Розина. Ваша милость...
Менегина. Простите мне мою смелость.
Кекка. Что вы! Это так любезно с вашей стороны.
Розина. Нам так хотелось с вами познакомиться.
Meнегина. Мы такие близкие соседки, что, если вы разрешите, я буду
иногда беспокоить вас своими посещениями.
Кекка. Что вы, что вы! Мы вам всегда рады.
Розина. И мы тоже вас навестим.
Менегина. Ох, знаете ли, у меня... Ну да когда-нибудь расскажу.
Кекка. Не хотите ли присесть?
Менегина. Как прикажете.
Кекка (за сцену). Эй! Подайте стулья.
Тони вносит стулья.
Розина. Довольны вы новой квартирой?
Менегина. Не особенно, по правде сказать.
Кекка. Не нравится вам?
Менегина. Квартира сама по себе неплоха. Но многое мне в ней не
нравится.
Розина. Например, балконы в вашей комнате? Не правда ли?
Менегина. Еще бы! Что за вид! Грязный двор, на который тошно взглянуть.
Кекка. И все-таки возможно, что этот вид вам понравится.
Менегина. Полноте! Это невозможно!
Розина. Вот, например, если бы сейчас вы там были, вам бы, наверно,
понравилось.
Менегина. Вы думаете потому, что в полдень там бывает солнце? Ну, я его
еще не видела.
Кекка. Сейчас там, знаете ли, солнце как раз против вашего балкона.
Менегина. Ох, я не выношу солнечного блеска!
Розина. А между тем бывает блеск очень приятный.
Менегина. Вы все шутите, дорогая.
Кекка. А на той квартире не было никаких приятных вам лучей?
Менегина. Ну, знаете, с вами и не хочешь, а посмеешься.
Козина. А скажите, синьора Менегина, вам Лучетта ничего не говорила?
Менегина. Насчет чего?
Розина. Насчет одного нашего кузена.
Менегина. Ничего, уверяю вас.
Кекка. Вы знаете нашего кузена?
Менегина. Нет. А кто он такой?
Кекка. Лоренцино.
Менегина. Биголетти?
Кекка. Вот именно.
Менегина. Что вы говорите! Значит, он ваш кузен?
Розина. Да.
Менегина. Вы ничего не знаете?
Кекка. Все знаем.
Менегина (вздыхает). Ах!
Розина. Отвратительная тут внизу квартира!
Менегина. Дрянная!
Кекка. Этакие скверные балконы!
Менегина. Двор такой, что только людоеду и жить!
Розина. И солнышка-то никогда не увидишь!
Кекка. Да, а там оно и в полночь светило...
Менегина. Послушайте, теперь я начинаю чуть-чуть надеяться увидать его
и здесь.
Кекка. В самом деле?
Менегина. Кто бы мог предсказать, что я буду иметь счастье
познакомиться с такими чудесными синьорами!
Розина. Кузинами синьора Лоренцино!
Менегина. Нет, в самом деле, это замечательно!
Кекка. Вот было бы хорошо, если бы он зашел сюда сейчас!
Менегина. Дал бы бог!
Розина. Мне почему-то кажется, что он недалеко.
Менегина. Вы думаете?
Кекка. Сердце вам ничего не говорит?
Менегина. Говорит, что, если бы он пришел, я бы рада была его повидать.
Розина. И представьте, будь вы сейчас дома, вы бы увидели его.
Менегина. Где?
Розина. Со своего балкона.
Менегина. Да ведь в этом дворе никто не бывает! Ворота на запоре, и,
кроме сараев, там ничего нет.
Кекка. Он именно хочет, кажется, снять для себя сарай.
Менегина. Вы надо мной смеетесь. Я вас понимаю...
Розина. Хотелось бы вам повидать его? Менегина. Еще бы, боже мой! Даже
сердце упало. Кекка. Синьора Розина, посмотрите, нет ли там кого, чтобы
послать за ним.
Менегина. Ах, если бы!
Розина. Посмотрим, не найду ли я. (Встает, чтобы уйти.)
Тони (входит). Ваша милость, молодая хозяйка, что живет под нами,
прислала сказать, что если вы позволите, то и она придет засвидетельствовать
вам свое почтение.
Кекка. Пожалуйста, просите.
Тони уходит.
Менегина. Будь ты проклята!
Розина. Вы недовольны, что придет и ваша невестка?
Менегина. Если бы вы только знали! Мы друг друга совершенно не выносим.
Голову прозакладываю, что она пришла нарочно, чтобы позлить меня.
Кекка. А зачем ей это нужно?
Менегина. Сейчас не могу, но потом все вам расскажу. (Розине.) Дорогая,
не забудете послать за синьором Лоренцино?
Розина. Но ведь сейчас придет ваша невестка.
Менегина. Если бы мне удалось улизнуть от нее! Хотите сделать мне
одолжение?
Кекка. Приказывайте.
Менегина. Пока моя невестка еще не пришла, позвольте мне уйти отсюда.
Кекка. Куда?
Менегина. Куда-нибудь в другое место.
Кекка. У нас все комнаты расположены в один ряд.
Менегина. А я пойду в столовую.
Кекка. Вот как?
Розина. Бедняжка! В столовую?
Менегина. Разве мне плохо будет в столовой?
Розина. Напротив, вам там будет отлично.
Менегина, Так если позволите, я пойду туда.
Кекка. Нет, нет, простите меня. Я не хочу, чтобы тут шла игра в прятки.
Уж на этот раз потерпите.
Менегина (Розине). А за синьором Лоренцино вы не пошлете?
Розина. Пошлю сейчас.
Кекка. Погодите, я сама пошлю. Эй, кто там!
Тони (входит). Ваша милость?
Кекка. Что же, синьора идет?
Тони. Сейчас придет.
Кекка. Послушайте... (Тихо к Тонн.) Подите в столовую и скажите синьору
Лоренцино, чтобы он сейчас же уходил. Если он не знает, что здесь синьора
Менегина, ничего ему и не говорите, а если знает, скажите, пусть он все-таки
уходит, сейчас придет сюда ее невестка, а я не хочу, чтобы она его узнала.
Может выйти какая-нибудь история. Поняли? Сделайте все как следует.
Тони. Будьте покойны. (Уходит.)
Менегина. Вы послали за ним?
Кекка. Да, да.
Менегина. А если придет невестка?
Кекка. Пока невестка ваша здесь, он не придет.
Розина (в сторону). Ну, сестрица моя - женщина тактичная: уж, наверно,
она отправила его домой.
Кекка (Мснегине). А ваша невестка ничего не знает насчет Лоренцино?
Менегина. Не думаю. С братом у нее не было разговора об этом.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Лоренцино.
Лоренцино (сердито). Ну, спасибо, кузина.
Кекка. Уходите, уходите отсюда!
Лоренцино. Заставить меня зря караулить, вытягивать шею и вздыхать.
Кекка. Уходите отсюда, говорят вам!
Розина. Вы хотите подвести нас под неприятности?
Менегина. Где же это вы шею вытягивали?
Лоренцино. Да там, в столовой, старался увидеть вас на балконе, в то
время как вы были здесь.
Менегина. Благодарю вас, синьора Кекка, за вашу любезность.
Кекка. Душечка, я хотела только подшутить над вами.
Розина. Если бы не пришла ваша невестка, то шутка великолепно удалась
бы.
Лоренцино. Я-то теперь во всяком случае не уйду.
Кекка. Уходите, говорят вам!
Лоренцино. Не могу.
Менегина. Бедняжка, он не может.
Розина. Но ведь на лестнице он непременно с нею встретится.
Кекка. Боже мой, я совсем с ума сошла! Но уж теперь этого не случится.
Отправляйтесь туда, где вы находились до сих пор.
Лоренцино. Хорошо. Но, дорогая синьора, ради бога, прошу вас, не
отпускайте ее, прежде чем я не перекинусь с нею несколькими словами. -
Дорогая Менегина, если вы меня любите, подождите меня. (Розине.) Дорогая
кузиночка, прошу и вас, милая! (Менегине.) Сокровище мое!
Менегина. Бедненький! (Утирает глаза.)
Кекка. Уходите, говорят вам!
Лоренцино. Ухожу, ухожу! (Менегине.) Радость моя! (Уходит.)
Менегина (в сторону). Ну, уж теперь-то я не уйду. Невестка одна пришла,
может и уйти одна. Как я счастлива!
Розина (Менегине). Как он любит вас, дорогая моя!
Кекка. Уж как я раскаиваюсь, если бы вы знали... Вот и она!
Менегина. Смотрите, какая принцесса!
Розина. Вы ее принцессой называете?
Менегина. Да разве вы не видите, какой это монумент ходячий!
Розина. Вы - душка, синьора Менегина!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Чечилия.
Чечилия. Ваша покорнейшая слуга.
Кекка. Ваша милость...
Розина. Ваша милость...
Чечилия. Добрый день, ваши милости. Мое почтение, синьора золовка.
Менегина. Ваша милость...
Кекка. Как вы любезны! Какое вы доставляете нам удовольствие!
Чечилия. Я пришла к вам с визитом, желая иметь честь познакомиться с
вами, поблагодарить вас за честь, которую вы мне оказали, взяв на себя
беспокойство зайти ко мне. И хотела также извиниться, что не могла
воспользоваться Этой вашей любезностью.
Менегина (тихо Розине). Слышите? По всем правилам и со знаками
препинания...
Кекка. Дорогая моя, прошу вас, не конфузьте меня Этими церемониями. Я
привыкла действовать попросту, от души, и если могу быть вам полезна,
приказывайте прямо, без стеснения. Мы соседи и должны быть друзьями. Я
всегда к вашим услугам.
Чечилия (кланяясь). Это я ваша слуга.
Менегина (тихо Розине). И поклонник по форме.
Роз и на (тихо Менегине). Да, она несколько пересаливает.
Кекка (Чечилии). Садитесь, пожалуйста.
Чечилия. А вы?
Кекка. И мы сядем. Эй! Еще стул!
Тони приносит стул.
Менегина (в сторону). Хоть бы поскорее убралась!
Чечилия. Дорогая синьора золовка, если вы собирались посетить этих
синьор, то могли бы, кажется, предупредить меня, чтобы и я могла прийти. Что
же, вам хотелось выставить меня невежей, что ли?
Менегина. Простите, дорогая, но мне не хотелось услышать вторично: "Или
она, или я".
Чечилия (Кекке). Мы, знаете, шутим так иногда с моей золовкой.
Дурачимся просто для развлечения.
Кекка. Любите друг друга?
Менегина. Очень.
Розина. Уж я и то вижу.
Чечилия (в сторону). Если бы она только знала, как я ее люблю.
Кекка (Чечилии). Нравится вам новая квартира?
Чечилия. Да как вам сказать? Недурна, но я не могу забыть своей старой.
Менегина. Вот и я тоже.
Чечилия. Ну, у вас-то там была просто лачуга какая-то. А я бог мой, и
родилась, и выросла в такой квартире, каких не много. Не хвастаясь, скажу, и
принца в ней принять было бы не стыдно. Нас было четверо - братьев и сестер,
и у каждого были свои апартаменты, своя прислуга, своя гондола. Ну, а
теперь? Что же? Я устроена, живу хорошо, что и говорить! Но когда привыкнешь
- знаете, как вам сказать... Понимаете вы меня?
Кекка. Понимаю. Очень даже.
Менегина (тихо Розине). Ну, теперь напустит она вам пыли в глаза.
Розина (тихо Менегине). Очаровательно!
Кекка. Чудесное на вас платье. И с каким вкусом!
Чечилия. Ну, что вы? Тряпье! Это еще мое девичье.
Розина. Как, вы и девушкой так одевались?
Чечилия. А что? Теперь ведь не живут больше по старинке. И вы, конечно,
знаете, что нынче по части нарядов не делают больше различий между девушками
и замужними.
Розина. У нас в доме эти различия соблюдаются.
Менегина. Как будто бы заметны они и между синьорой невесткой, и мной.
Чечилия. Дорогая синьора Менегина, чтобы хорошо одеваться, нужно иметь
средства.
Менегина. Да, у меня, конечно, этих средств нет. А если и были, то
вместо того, чтобы бросать деньги на платья, на гондолы, на апартаменты, я
бы откладывала да копила себе приданое, чтобы потом люди не сказали, будто я
вышла замуж без гроша за душой! (В сторону.) Вот тебе!
Чечилия (в сторону). Мерзавка! Ты мне за все заплатишь. (Громко.)
Развлекаетесь? Бываете в театре? Устраиваете у себя приемы?
Кекка. Видите ли, когда муж мой в Венеции, мы бываем раза два в неделю
в опере или на комедии, а когда его нет, как сейчас, мы сидим дома.
Чечилия. Если вам угодно воспользоваться моими ложами, сделайте
одолжение. У меня есть ложи во всех театрах. И гондолой я тоже могу вам
услужить, если желаете.
Кекка. Благодарю вас, благодарю. Уверяю вас, когда нет мужа, я нигде не
бываю.
Чечилия. А когда ваш муж здесь, вы его берете всюду с собой?
Кекка. Конечно, если он хочет.
Чечилия. Зачем же так его тормошить? Ведь это его, вероятно, стесняет.
Бедняжка! Мужа надо жалеть. Пусть себе занимается своими делами, идет, куда
ему нужно. Как будто нельзя поехать в театр без мужа!
Кекка. О, мне это не интересно! Когда мужу нельзя, я сижу дома.
Чечилия (в сторону). Ну и дурища!
Менегина (тихо Розине). Понимаете вы эти речи?
Розина (тихо Менегине). Ну, еще бы!
Менегина (так же). Братец мой ничего этого не видит.
Розина (так же). Если муж доволен, то она, пожалуй, права.
Чечилия. А дома что вы делаете? Играете?
Кекка. Иногда забавляемся.
Чечилия. А во что играете?
Кекка. В тресет, * в пьяницу, в дурака.
Чечилия. Боже, какая скучища! Я люблю фараончик *. По маленькой. Держим
банк в восемь, десять цехинов, не больше. Спуститесь к нам как-нибудь
вечерком, развлечемся немного. Увидите общество, не хвастая скажу, весьма
избранное! Бывает всегда не менее четырнадцати-шестнадцати человек, и каждый
вечер подается маленькая закусочка: три-четыре курочки, либо пара соленых
языков, или трюфели, а то какая-нибудь хорошая рыбка. А главное - мой
погребок вин. Вот увидите, он заслуживает внимания.
Розина (тихо Менегине). Сбавим две трети, как по-вашему?
Менегина (тихо Розине). Пожалуй, и все четыре пятых.
Кекка. Славно вы веселитесь.
Чечилия. Что поделаешь? Уж я так воспитана.
Разина. Теперь, когда вы будете в доме мужа, синьора Менегина тоже
повеселится.
Менегина. О, я веселюсь только у себя в комнате.
Чечилия. Мне досадно, что теперь в вашей комнате у вас не будет тех
развлечений, какие были на той квартире.
Менегина. Что вы этим хотите сказать?
Чечилия. Ничего. Вы думаете, что я ничего не знаю? Думаете, муж мне
ничего не рассказывает?
Менегина. Да что же такое, наконец, он мог рассказать? Я девушка на
выданье и стараюсь пристроиться по-хорошему.
Кекка. Дорогая синьора Чечилия, если она влюблена, тут нет ничего
предосудительного. И вы были влюблены, и я в свое время тоже.
Чечилия. Я не говорю, что нельзя влюбляться, но надо же разбирать, в
кого. Муж мне рассказывал, что она завела шашни с проходимцем, у которого ни
кола ни двора, с неким Лоренцино Биголетти, мальчишкой, кривлякой, нищим без
образования; вообразите же, может ли такая женщина, как я, допустить
подобное родство.
Менегина (тихо Розине). Слышите, как разговаривает?
Розина (тихо Менегине). Если Лоренцино услышит, беда!
Кекка. А скажите, синьора Чечилия, вы знаете этого синьора Лоренцино
Биголетти?
Чечилия. Лично не знаю. Но, судя по тому, что рассказывают, он не
достоин сестры моего мужа.
Кекка. Я не скажу, чтобы он был богат, но это очень порядочный человек.
В родне у него проходимцев не бывало, и из семьи никто в прислужниках не
состоял.
Чечилия. Что это вы говорите, синьора Кекка? Уж, кажется, мою семью в
городе достаточно знают.
Кекка. Я не про вас.
Чечилия. Так про кого же?
Кекка. Ну, что нам гусей дразнить?
Чечилия. Почему вы, собственно, так горячитесь из-за этого проходимца?
Кекка. Да что вы в самом деле? Проходимец да проходимец! Он такой же
порядочный человек, как и вы. Он - мой кузен!
Чечилия. Ваш кузен? (Встает.)
Розина. Да, синьора, да. Это наш кузен, человек из хорошей семьи,
отлично воспитанный. И мы никому не позволим оскорблять его.
Менегина (в сторону). Какая она душка! Дай ей бог!
Чечилия. Ах, вот, значит, где причина ваших любезностей! Вот почему вы
так торопились с визитом ко мне! (Менегине.) Вы недурно устроились, любезная
золовка.
Кекка. Это еще что за речи, сударыня? С кем это вы говорите?
Чечилия. Я впервые имею честь вас видеть. Я вас считаю особами
приличными, но, извините, поддерживать с вами знакомства не могу. Мое вам
почтение. (Менегине.) Вам я не говорю, чтобы вы шли домой, потому что не
имею права вам приказывать. Я заставлю сказать это того, кто имеет на то
право. И не думайте, что вам удастся поставить на своем и выйти за человека,
который мне не нравится. Да, да! Не хочу! Чечилия Календрини в этом городе
кое-что значит и кое на что способна. Понимаете? Имею честь кланяться!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Кекка, Менегина, Розина, потом Лоренцино.
Менегина. Вишь настрекотала, сорока!
Розина. Ну и ведьма!
Кекка. Не знаю, как только я сдержалась! Если бы это было не у меня в
доме, ей бы так не сошло!
Лоренцино. Кузина, ради вас я смолчал и стерпел, но, черт возьми, я не
позволю оскорблять себя!
Розина. Вы слышали?
Лоренцино. Еще бы! Я не глухой.
Менегина. Я не виновата, голубчик.
Кекка. А теперь, синьора Менегина, очень прошу вас, подите к себе. У
меня в доме подобных сцен никогда еще не бывало, и я их не желаю..
Лоренцино. Она тут ни при чем.
Кекка. Вы, синьор, тоже будьте любезны удалиться отсюда.
Лоренцино. Я сейчас же пойду прямо к синьору Андзолетто, и черт меня
побери совсем, если я не притяну его к ответу. Мы будем драться.
Менегина (кричит). Ох, беда!
Розина. С ума вы сошли?
Кекка. Полно вам, сумасброд вы этакий!
Лоренцино (сердито шагает). Назвать меня проходимцем, кривлякой, нищим,
неучем! Сама она дрянь, сама кривляка! Муж ее нищий, мужлан, колбасник! У
него и руки-то еще все в сале.
Менегина. Ох, воды мне, воды, ради бога!
Розина. Сейчас, сейчас, милая, сейчас принесу. (В сторону.) Она и
меня-то до слез доведет. (Утирает глаза и уходит.)
Лоренцино. Я пойду на балкон, и, если увижу ее, такого наговорю...
(Хочет уйти.)
Менегина. Постойте.
Кекка. Подите сюда.
Менегина. Слушайте!
Кекка. Выслушайте меня!
Лоренцино. Оставьте меня, кузина. Вы видите, в каком я состоянии. Не
доводите меня до крайности!
Менегина. Дорогая синьора Кекка! Пожалейте его хоть чуточку.
Кекка. Что вы прикажете мне делать? Покорно терпеть всякие безобразия?
А если приедет муж да застанет скандал в самом разгаре?
Менегина. Ну, вы такая находчивая женщина. У вас здравый ум и доброе
сердце. Постарайтесь найти какое-нибудь средство.
Розина (возвращается с водой). Вот я принесла воды.
Менегина. Благодарю вас.
Кекка. Разве может он вас взять без приданого?
Розина. Желаете воды?
Менегина (Розине). Сейчас. Если бы я могла поговорить с дядюшкой, то
уверена, он мне не отказал бы.
Лоренцино (Менегине). Почему бы вам не навестить его?
Розина. Выпьете воды?
Менегина (Розине). Сейчас. Я не могу к нему пойти. Боюсь брата.
Кекка. А знаете, дорогая синьора Менегина, я ведь знакома с синьором
Кристофоло. Хотите, я пошлю за ним?
Менегина. Ах, как бы это было хорошо!
Розина. Да хотите вы воды или не хотите?
Менегина (с раздражением). Ну ее! Ох, простите, я не помню, что говорю.
(Берет стакан.) Дорогая синьора Кекка, это было бы лучшее из всего, что вы
можете сделать. (Разговаривая, проливает воду.) Пошлите за ним, поговорите с
ним, а затем позовите и меня...
Кекка. Дорогая моя, не обливайте же меня.
Менегина (отпивает глотками и говорит). Ох, несчастье! Не помню, что
делаю!
Розина (в сторону). Господи! Совсем одурела!
Менегина. Слушайте... Он живет... на той стороне... На Гафаро... У трех
мостов... Где Мараведже...
Кекка. Я отлично знаю, где он живет. Ведь это же друг моего мужа. Я
пошлю за ним.
Менегина. Пошлите скорее.
Кекка. Сейчас пошлю. Только уж сделайте мне одолжение, подите к себе.
Менегина. Хорошо, синьора, иду. До приятного свидания. Синьора Розина,
я надеюсь и на вас тоже. До свиданья, Лоренцино. - Смотрите же, настройте
его хорошенько... Скажите, что я в отчаянии. И не забудьте позвать меня.
(Дамам.) Мое вам почтение. (К Лоренцино.) До свиданья, голубчик. (Уходит.)
Розина. Кузен, она влюблена в вас по уши!
Лоренцино. Дорогая кузина...
Кекка. Пожалуй, следовало бы вам сходить за. синьором Кристофоло.
Лоренцино. Боже мой! Да я бегом.
Кекка. Вы знаете, где он живет?
Лоренцино. И как еще знаю!
Кекка. Так ступайте.
Лоренцино. Сейчас. (Убегает.)
Розина. Совсем дети!
Кекка. Ну и история!
Розина. Какие сумасбродства совершаются от любви! (Уходит.)
Кекка. Каких только глупостей ни наделают люди, когда у них мало ума!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Комната первого действия.
Андзолетто, затем Сгуальдо с рабочими.
Андзолетто. Черт возьми! Никакой возможности выручить опечатанные вещи.
Ни одна собака знать меня не хочет, никто не дает денег взаймы, никто не
желает поручиться. Я кругом в долгу, не знаю, куда повернуться, дом полон
рабочих. Вдобавок ко всему жена, способная разорить полмира. Эх, кабы я не
поссорился с дядей, не был бы я теперь в таких тисках! Еще бы! Теперь, когда
я женился, он мне глотка воды не даст, если я даже буду умирать от жажды у
него на глазах. Какой я был дурак, какой полоумный, когда черт дернул меня
жениться! Никогда не думал, что мне придется так скоро в этом раскаяться.
Всего две недели...
Сгуальдо. Ваша милость, я к вам за деньгами.
Андзолетто. Да ведь мы же решили, что завтра!
Сгуальдо. Мы-то решили, а вот люди мои требуют сегодня. (В сторону.)
Про опечатание вещей мы тоже узнали. Так больше не может продолжаться.
Андзолетто. Вы ничего еще даже не сделали в этой комнате. Как было, так
все и осталось. И кровать даже не перенесена.
Сгуальдо. Не перенесена, потому что мне это запретили.
Андзолетто (вспылив). Кто это так по-идиотски распорядился?
Сгуальдо. Ее милость ваша супруга.
Андзолетто. Ну, если она, дело другое.
Сгуальдо. Вы должны уплатить мне по счетам.
Андзолетто. Завтра уплачу.
Сгуальдо. Да люди-то ждать не хотят.
Андзолетто. Черт их подери! А вот я их палкой!
Сгуальдо. Не горячитесь, люди свое сделали. А рабочим за труд не
палками платят.
Андзолетто. Я уплачу вам сегодня к вечеру. Согласны?
Сгуальдо. Хорошо. Даете слово?
Андзолетто. Даю.
Сгуальдо. Смотрите же, мы вечером не уйдем, пока не получим денег. -
Пошли, ребята! (Уходит с рабочими.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Андзолетто, потом Просдочимо.
Андзолетто. Если они не уйдут, так мне придется уйти. Если бы хоть те
мои вещи были здесь, можно было бы заложить их.
Просдочимо (входит). Кто здесь?
Андзолетто. Что такое, синьор? Кого вам надо?
Просдочимо. Я ищу его милость синьора Андзолетто Семолини.
Андзолетто. Это я- Что вам угодно?
Просдочимо. Нижайшее почтение вашей милости от его милости графа
Арганьи, моего господина. Он велел мне передать вашей милости, что вот уже
два месяца как он изволил сдать вам квартиру и посылал уже шесть раз, чтобы
получить с вашей милости плату. Теперь он покорнейше просит заплатить illico
et immediate; aliter {Не выходя отсюда и немедленно; в противном случае...
(лат.)} - пусть ваша милость не прогневается, но он принужден будет
прибегнуть к правосудию в порядке, конечно, хорошо вашей милости известном.
Андзолетто. Синьор ваша милость, вы мне ужасно надоели.
Просдочимо. Благодарю вашу милость за любезность.
Андзолетто. Передайте хозяину, что завтра все будет уплачено.
Просдочимо. Ваша милость, простите. Это "завтра" на какое число
приходится?
Андзолетто. Нечего кривляться! Приходите завтра, и я вам заплачу.
Просдочимо. Ваша милость, простите! Вспомните, сколько раз вы мне
сулили это "завтра".
Андзолетто. Даю вам слово, что заплачу.
Просдочимо. Ваша милость...
Андзолетто. Ваша милость, подите прогуляйтесь.
Просдочимо (отступая). Покорнейший слуга вашей милости.
Андзолетто. Честь имею.
Просдочимо (так же). Вашей милости.
Андзолетто. Мое почтение.
Просдочимо. Покорнейший слуга вашей милости. (Уходит.)
Андзолетто. Необыкновенно весело жить на свете с этой загвоздкой в
голове, да вот еще с такой докукой. - Что значит, что совсем не видно ни
жены, ни сестры? Э, наверно, сейчас явятся! Хоть бы и вовсе не приходили!
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Андзолетто и Лучетта.
Лучетта. Ах, боже мой! Вы уже вернулись?
Андзолетто. А что вам?
Лучетта. Когда же кончится вся эта возня? Когда будут вещи?
Андзолетто. Вещи доставят. Потерпите немного.
Лучетта. Да ведь пора уже. Небось, скоро обед.
Андзолетто. Ну, так что же?
Лучетта. Как - что же? Как на стол накрывать, коли нет столового белья?
Андзолетто (в сторону). Ну, что мне делать! (Громко.) А нельзя сегодня
обойтись как-нибудь?
Лучетта. Если положить полотенца, так можно.
Андзолетто. А нет ли салфеточных полотенец?
Лучетта. Есть-то есть. Только они вроде тряпок.
Андзолетто. А нельзя их порезать и сделать салфетки?
Лучетта. Ну, я вижу, ваша милость смеяться надо мной изволите. И уж,
наверно, чтобы угодить своей супруге. Жалко мне синьорину, да ничего не
поделаешь. Пожалуйте мне за семь месяцев жалованье, которое вы задолжали, и
я избавлю вас от себя. Слуга вашей милости. (Уходит.)
Андзолетто. Так! И эта туда же! Из-за того только, что я сказал о
салфетках, уж и на дыбы встала. И непременно подавайте ей сейчас же
жалованье! Что за обидчивый народ! Я все терплю, а другие не хотят потерпеть
самую малость.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Чечилия и Андзолетто, потом Менегина, потом Фабрицио.
Чечилия. Синьор Андзолетто, а у нас новости!
Андзолетто. Что такое?
Чечилия. Ваша сестра ужасная сплетница.
Менегина. Синьор Андзолетто, ваша жена чересчур нос задирает.
Чечилия. Или она, или я - вон из дома. (Уходит.)
Менегина. Я уйду скорее, чем вы ожидаете. (Уходит.)
Андзолетто. Совсем взбеленились!
Фабрицио. Ну, вот я и пришел к обеду.
Андзолетто. Чтоб вас черт побрал! (Уходит.)
Фабрицио. Покорно благодарю за ласку. (Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Комната в доме синьоры Кекки.
Кекка, потом Розина.
Кекка. Вот ведь недаром говорится, что от одной искры дом может
сгореть! И впрямь, какие иной раз серьезные последствия родятся из пустяков.
Разобрало меня любопытство посмотреть это зрелище да полюбоваться на
молодую, а вышла такая история. И чего это я туда полезла? А с другой
стороны, мне жалко кузена, жалко эту бедную девушку...
Розина. Эй, сестрица!
Кекка. Что такое?
Розина. Лучетта, горничная снизу, делает мне с балкона знаки, что ей
надо что-то сказать.
Кекка. Ну?
Розина. Ну, я отперла дверь и сказала, чтобы она шла.
Кекка. Напрасно. Нечего нам связываться с этими людьми.
Розина. А ведь вы же обещали позвать синьорину Менегину.
Кекка. Если придет ее дядюшка, позову; но только в этом случае, и
никогда больше, слышите? Больше никогда. Впредь мы с этими полоумными
якшаться не будем.
Розина. Зачем вы мне это все говорите? Мне-то что?
Кекка. И с их служанкой не желаю больше никаких фамильярностей.
Розина. Ничего не поделаешь, уж на этот раз я ей отворила. В другой раз
не отворю. Хотите, отошлю ее обратно?
Кекка. Нет, уж выслушаем, что ей надо.
Розина. Я слышала шум. Любопытно, что там такое.
Кекка. Сестричка дорогая, умерьте свое любопытство. И что вам за дело
до чужих? Если Лучетта придет со сплетнями, оборвем ее и не станем слушать.
Розина. Хорошо, хорошо, все будет по-вашему.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Лучетта, потом Тони.
Лучетта. Ваши милости!
Кекка. Здравствуйте!
Розина. Здравствуйте! милая!
Лучетта. Я убежала наверх; никто и не знает. Хочу вам рассказать: такое
у нас вышло!
Розина. Расскажите, голубушка!
Кекка (Розине). Опять начинается?
Розина (Кекке). Ну что такого я сказала?
Лучетта. Вы на меня сердитесь, ваша милость? Что я вам сделала?
Кекка. Не желаю сплетен у себя в доме.
Лучетта. Простите, я только хотела рассказать... Ну, а раз вы не
желаете, как угодно, ваша милость. (Хочет уйти.)
Кекка. Подите сюда. Что вы хотели рассказать?
Розина (в сторону). Как будто я не знаю, что сестрица еще любопытнее,
чем я.
Лучетта. Я хотела рассказать вам новости, но вовсе не хочу, чтобы потом
сказали, будто я разношу сплетни.
Кекка. Ну что же? Если вам надо что-нибудь сообщить нам...
Лучетта. У нас, знаете, бог весть что делается.
Кекка. А именно?
Лучетта. Хозяин вне себя от отчаяния. Никак не может управиться с
делами. На той квартире все опечатали тут еще не заплачено. Рабочие требуют
денег. Я уж семь месяцев не получаю жалованья. Ужас, что делается, ваша
милость! Ужас!
Кекка. Да, знаете, это и в самом деле ужас!
Розина. Вы меня просто поражаете.
Кекка. А что же эта кривляка, жена его?
Розина. А что же сестра его, бедняжка?
Лучетта. Синьорина плачет, а молодая беснуется.
Кекка. Скажите, как же это он ухитрился влезть в долги?
Лучетта. Все от спеси да от транжирства. Все хотел угодить своему
сокровищу женушке.
Кекка. Ведь всего только две недели, как он женат...
Лучетта. Ох, что вы! Как это вы считаете? Ведь он уж два года ухаживает
за нею. Бывал у них в доме - ну, и тратился, и сорил деньгами. Вот и
доигрался.
Розина. А приданого она ему никакого не принесла?
Лучетта. Ничегошеньки.
Кекка. А ведь какую корчит из себя важную барыню!
Лучетта. Вот именно! Мне рассказывала одна женщина, которая служила у
них в доме пятнадцать лет, что зачастую, когда господам не на что было
пообедать, ей приходилось закладывать свои браслеты.
Розина. Как же эта женщина решилась после пятнадцатилетней службы
бросить их?
Лучетта. Она ушла, потому что не получала жалованья. Эх? ваша милость,
дорогая синьора, не все ведь, знаете, похожи на меня! Я семь месяцев ничего
не получаю, а вот все же молчу и за хозяев своих готова дать себя разорвать
на части.
Розина (в сторону). Ну, и ты тоже изрядное сокровище!
Тони. Ваша милость, вас спрашивают.
Кекка. Кто?
Тони. Его милость синьор Лоренцино, а с ним какой-то старик.
Розина. Это, должно быть, синьор Кристофоло.
Лучетта. Дядюшка моей синьориты?
Кекка. Да, да. Вот что, милая, подите-ка вниз, отзовите в сторонку
синьору Менегину и попросите ее сюда.
Лучетта. Сейчас, ваша милость.
Кекка. Только смотрите, чтобы никто не услышал.
Лучетта. Уж будьте покойны. (Хочет уйти.)
Розина. Да не говорите никому.
Лучетта. Ой, что вы! Воздух, и тот не услышит. (Хочет уйти.)
Кекка. Смотрите, дело ведь нешуточное.
Лучетта. Что это вы, право, ваша милость? За кого меня принимаете?
Словно я сплетница какая-нибудь! Когда надо, я молчать умею и крепко держу
язык за зубами. Ваши милости! (Уходит.)
Кекка (к Тони). Просите сюда этого синьора, а синьору Лоренцино
скажите, чтобы он ушел пока, а потом вернулся бы или посидел там, подождал.
Тони. Слушаю, ваша милость. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Кекка, Розина, потом Кристофоло.
Кекка. И знаете, пока я буду говорить с синьором Кристофоло, вы тоже
подите к себе, вам не след быть тут.
Розина. Дорого бы я заплатила, чтобы послушать!
Кекка. Ну, еще бы, ведь вы воплощенное любопытство.
Розина. А вы? Ни капельки?
Кекка. Я только выслушиваю то, что стоит послушать.
Розина. А я не слушаю того, чего не стоит слушать. (Уходит.)
Кристофоло (входит). Мое почтение!
Кекка. Ваша милость, синьор Кристофоло!
Кристофоло. Нет, дорогая, уж, пожалуйста, без этих милостей.
Кекка. Не хотите, чтобы я вас почтила, как подобает?
Кристофоло. Я не нуждаюсь в почитаниях. Никогда я не был охоч до
церемоний. Цену себе я знаю. Слава богу, ни в ком не нуждаюсь; а все эти
титулы дарю, кому угодно.
Кекка. Ну, как прикажете. (В сторону.) По старинке живет. (Громко.)
Прошу вас, простите, что я вас обеспокоила.
Кристофоло. Я к вашим услугам. Чем могу служить, приказывайте.
Кекка. Садитесь, пожалуйста.
Кристофоло. С удовольствием. Что слышно о синьоре Фортунато? Когда вы
его ждете?
Кекка. Как раз вчера было от него письмо. Он должен быть здесь к концу
недели.
Кристофоло. Это так. Возможно, он приедет в пятницу болонской почтовой
каретой.
Кекка. Ах, если бы вы знали! Я прямо дождаться не могу!
Кристофоло. Да, когда у женщины хороший муж, так всегда хочется иметь
его рядышком. Правда?
Кекка. Когда его нет, я просто как потерянная. Ничто мне не мило. Ни в
театр я, ни в маскарад, ни... Да никуда, просто-таки никуда.
Кристофоло. Хорошие женщины всегда так.
Кекка (в сторону). Не знаю, с какого конца начать.
Кристофоло. Итак, синьора Кекка, что же вы мне прикажете?
Кекка. Дорогой мой, уж вы простите, что я беру на себя такую
смелость...
Кристофоло. Да говорю же! Со мной вам церемониться нечего, я приятель
вашего мужа, а потому свободно располагайте мною.
Кекка. Вы разрешите мне поговорить с вами об одной особе?
Кристофоло. О ком?
Кекка. Об одной особе.
Кристофоло. Только не о моем племяннике. А о ком угодно другом -
извольте.
Кекка. О, до вашего племянника мне нет дела.
Кристофоло. А мне откуда знать? Я слышал, что Этот плут поселился тут
под вами. Потому-то я и подумал, что вы хотите говорить о нем. И чуть-чуть
не совершил невежливости - не хотел идти к вам.
Кекка. Синьор Кристофоло, вы слишком воспитанны для этого.
Кристофоло. Если бы вы знали, до чего он въелся мне в печенку своим
гнусным поведением!
Кекка. А бедняжка сестра его?
Кристофоло. А сестра тоже полоумная. Когда умерла ее мать, я ведь хотел
взять ее к себе, а она, видите ли, не пожелала; захотела жить у брата: там,
дескать, свободнее, потом у дяди придется рано спать ложиться, по маскарадам
да по театрам не разгуляешься. Ветреница! Вот и получила свое! Пусть теперь
и радуется!
Кекка. Если бы вы знали, как она, бедняжка, Сейчас несчастна.
Кристофоло. Все знаю. Вы что же думаете - я не знаю? Все знаю! Знаю,
что он по уши в долгу, знаю, что за два года он пропустил сквозь пальцы
десять тысяч дукатов; частью проиграл, частью истратил на свое сокровище -
благоверную. Вот где его погибель! С тех пор как он стал бывать в этом
проклятом доме, он сам на себя стал непохож. Со мной вовсе не считается, не
удостаивает даже посещением. Встретится со мной на улице, так норовит
ускользнуть незаметно, потому что я хожу в камзоле без галунов и не ношу
манжет. Знаю, - эта ее милость, квашня надутая, говорила, что ей от меня
тошно, что она меня стыдится и никогда в жизни не назовет меня дядей. Нет,
врешь, это ты у меня подождешь, чтобы я тебя назвал племянницей, нахалка,
дрянь, нищая!
Кекка (в сторону). Ну, тут не скоро удастся вставить слово.
Кристофоло. Простите, дорогая моя, от злости я делаюсь болтлив. Так что
же вы хотели сказать мне?
Кекка. Дорогой синьор Кристофоло, чем же во всем этом виновата бедная
ваша племянница?
Кристофоло. Будем говорить откровенно, дорогая синьора Кекка, для чего
вы посылали за мною?
Кекка. У меня к вам дело.
Кристофоло. Ваше дело?
Кекка. Да, и мое, если хотите. Дело идет о моем кузене.
Кристофоло. О, если дело идет о вас или о вашем родственнике, я готов
служить вам всячески и в любом деле; только бы это не касалось моего
племянника.
Кекка. И его сестры?
Кристофоло (громко и сердито). И ее тоже.
Кекка (в сторону). Вот беда! (Громко.) Так вот, как я уже сказала, мне
надо поговорить с вами о моем кузене,
Кристофоло. Кто он такой?
Кекка. Тот самый молодой человек, который приходил от меня просить вас
сюда.
Кристофоло. Ага, этот!
Кекка. Вы знаете его?
Кристофоло. Никогда его раньше не видел.
Кекка. Он не так давно закончил свое образование.
Кристофоло. Очевидно, он меня знает, потому что разыскивал меня на
Риальто, * остановил и проводил сюда.
Кекка. Ну, еще бы, конечно, он вас знает!
Кристофоло. Так что же вам угодно? Какое у вас дело?
Кекка. Как вам понравился этот юноша?
Кристофоло. По-моему, приличный молодой человек.
Кекка. Да уж, прямо можно сказать, золотой малый.
Кристофоло. Видно, что натура хорошая. Что он делает? Имеет должность?
Кекка. Хотел бы получить...
Кристофоло. У меня есть связи, есть друзья, я мог бы, пожалуй, ему
помочь.
Кекка. Ах, если бы!
Кристофоло. Вы меня за этим звали?
Кекка. Да, синьор, и за этим.
Кристофоло. А еще зачем?
Кекка. Должна вам сказать, что он хочет жениться.
Кристофоло. Молодец! Недурно! Еще расти не перестал, а уж собирается
жениться! Должности не имеет, а намерен содержать семью! Меняю о нем мнение
и не ценю его больше не то что в грош, а совсем ни во что.
Кекка (в сторону). Плохо дело! (Громко.) А если будет хорошее приданое?
Кристофоло. Ну, разве что хорошее приданое...
Кекка. И если он окажется в состоянии купить себе должность?
Кристофоло. В таком случае...
Кекка. В таком случае все наладится?
Кристофоло. В таком случае я ему вовсе не нужен.
Кекка. Но он-то очень нуждается в вас.
Кристофоло. Во мне? Не понимаю.
Кекка (в сторону). Сейчас я ему все выложу.
Кристофоло (в сторону). Путает что-то. Не пойму, куда она гнет.
Кекка. Как вы думаете, синьор Кристофоло, может ли мой кузен надеяться
жениться на воспитанной девушке с некоторым приданым?
Кристофоло. Доход у него имеется?
Кекка. Небольшой есть; и если бы вдобавок была должность...
Кристофоло. Конечно, приличный малый как-нибудь устроится.
Кекка. А скажите мне, если бы у вас была дочь, выдали бы вы ее за него?
Кристофоло. Я не женат. Дочерей у меня нет. Значит, не к чему мне
отвечать - да или нет.
Кекка. А скажите, племянницу свою вы бы выдали за него?
Кристофоло. Ну, вот что, синьора Кекка, вы имеете дело не с глухим и не
со слепым. Я отлично понимаю, к чему вы клоните речь, и удивляюсь, что вы
обращаетесь с Этим ко мне. Я ведь вам сказал, что и слышать ничего не хочу
об этом. И если вам больше ничего от меня не нужно, мое почтение. (Встает.)
Кекка. Послушайте...
Кристофоло. Ничего больше не слушаю!
Кекка. Ведь я вовсе не намеревалась...
Кристофоло. Об этих господах я и слышать не хочу!
Кекка. И о племяннице?
Кристофоло. Нет у меня племянницы!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Менегина.
Менегина. Ах, дядюшка!
Кристофоло (Менегине). Это что за наглость? (Кекке.) И не стыдно вам
так обманывать порядочных людей?
Кекка. Где же тут обман? Как вам самому не стыдно? Что тут - на
капиталы ваши, что ли, покушаются? Если я поступила так, то потому, что
видела в этом доброе дело. Хотите вы или нет, но это ваша племянница,
обделенная своим братом и доведенная до нищеты. А когда девушка в отчаянии,
что только не придет ей в голову! Если выпадает ей случай пристроиться, то
честь, жалость, родство, приличие должны заставить дядю помочь ей, дать
порядочное положение, устроить должным образом. А если вам это не по вкусу -
как угодно. Я действовала, как друг ее, а вы поступайте, как знаете.
Кристофоло. Вы кончили, синьора?
Кекка. Кончила, потому что решила кончить, а то наговорила бы вам еще и
не того!
Кристофоло. Не беспокойтесь, я и так достаточно наслушался. (Менегине.)
А вы, синьора, на что претендуете?
Менегина. Дорогой дядюшка, я ни на что не претендую. И на что я могу
претендовать? Я - бедная девушка, очень несчастная. Безалаберность моего
брата привела меня к беде.
Кристофоло. А почему вы не поселились у меня?
Менегина. Потому что была глупа, потому что дала брату уговорить себя.
Дорогой дядюшка, простите меня!
Кекка. Честное слово, она могла бы растрогать даже камень!
Кристофоло (Кекке). Эх, дорогая синьора! Сострадание - хорошая вещь, но
оно уместно, когда имеешь дело с людьми достойными, а не с такими, которые
его не заслуживают.
Менегина. Несчастная я! Если вы мне не поможете, я вот-вот останусь без
крова. Не буду даже знать, где переночевать.
Кристофоло. Что вы говорите? В своем ли вы уме? Ведь ваш братец нанял
целое палаццо! Ведь он снял квартиру па шестьдесят дукатов дороже прежней!
Менегина. Эх. дорогой дядюшка! Вы смеетесь надо мной и имеете на то
право. Ведь за это палаццо еще до сих пор не внесена плата, и не
сегодня-завтра наши вещи будут выброшены на улицу.
Кристофоло. Вот до чего дошел этот безобразник!
Менегина. А на той квартире опечатали его вещи, и У меня даже нет юбки
и плаща, чтобы выйти на улицу.
Кекка. Не знаю, может ли быть более плачевное положение!
Кристофоло. А что же говорит наша дорогая невестка?
Менегина. Не знаю, право, синьор; знаю только, что в довершение всех
моих бедствий мне приходится еще выносить от нее обиды и оскорбления.
Кристофоло. Она смеет оскорблять вас?
Кекка. И еще как. Могу вас уверить, что она обращается с нею хуже
всякой мачехи.
Кристофоло (в сторону). Родная кровь, видно, не водица. Жаль мне ее!
(Громко.) Так что же вы, синьора, намерены делать?
Менегина. Все, что хотите, дядюшка. Вот я здесь у ваших ног. Отдаю себя
в ваши руки!
Кристофоло утирает глаза.
Кекка (в сторону), Ну вот, ну вот: сейчас все наладится.
Кристофоло. Встаньте. Хотя вы этого и не заслуживаете, я постараюсь
помочь вам. Каковы ваши намерения?
Менегина. Да благословит вас бог! Я сделаю все, что вы прикажете.
Кекка. Дорогой синьор Кристофоло, она уже не маленькая девочка, и вам
неудобно было бы держать ее у себя в доме. Раз тут есть случай выдать ее
замуж, почему бы им не воспользоваться?
Кристофоло. Где же он, этот случай?
Кекка. Мой кузен!
Кристофоло. А на что он будет содержать ее?
Кекка. У него есть небольшой доход. Пусть купит себе должность.
Кристофоло. Посмотрим; я поговорю с ним...
Кекка. Хотите, я позову его?
Кристофоло. А где он?
Кекка. Да тут.
Кристофоло. А! Вот оно что! Теперь понимаю! Он тут! Он - тот самый,
который приходил за мной! Он налицо! Он спрятан! Ждет, чтобы его позвали!
Все заранее условлено, обман заранее обдуман, чтобы поймать меня, чтобы
разыграть меня, как дурака! Знать ничего не знаю, ведать не ведаю! И ничего
не желаю делать! (Уходит.)
Кекка. Ну, нет! Я не выпущу его, пока он не согласится. (Убегает за
ним.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Менегина, потом Розина.
Менегина. Ох, беда моя!
Розина. Синьора Менегина, не отчаивайтесь.
Менегина. Что я буду делать?
Розина. Я все видела из-за двери. Вы умница! Отлично вели себя.
Повторите еще раз то же самое. Бросьтесь на колени, плачьте, кричите,
делайте вид, будто рвете на себе волосы. Бедняжка Лоренцино только на вас и
надеется; он прямо умирает, едва в силах сдержаться.
Менегина. Бедняжечка! Чего только я не сделаю для него! Руки буду
целовать дядюшке, ноги, биться лбом об пол... (Уходит.)
Розина. Да, уж если мы, женщины, чего захотим, так добьемся своего.
Клянусь, слезы наши будут посильнее всяких мечей и копий. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Комната в новой квартире.
Чечилия, граф и Фабрицио.
Граф. Полноте, полноте, синьора. Не нужно так расстраиваться.
Чечилия. Ах, граф, вас это никак не затрагивает. Поэтому вам легко
разводить учтивость и говорить хорошие слова. (Бросается в кресло.)
Фабрицио. Пословица говорит: все на свете поправимо, кроме горба на
спине.
Чечилия. Сумасшедшая была я, дурища! Столько у меня было случаев выйти
замуж за первейших людей и Здешних, и чужих. И ходила бы я теперь в золоте с
головы До ног. А тут связалась с человеком, от которого одни только шхи да
вздохи.
Граф. Увидите, что несчастье не так еще велико, как его изображают.
Фабрицио. Я уверен, что все уладится.
Граф. Где это бывало видано, чтобы из-за каких-то долгов целая семья
была доведена до отчаяния?
Чечилия (встает). Да и мужу моему бедному нелегко! Скольких людей он
кормил и поил, а вот пришла нужда - и хоть бы один нашелся друг, который
захотел бы ему помочь! (Ходит по комнате.)
Фабрицио (тихо графу). Это она про вас.
Граф (тихо). А по-моему, про вас.
Чечилия. Ах! И все это должна терпеть я, женщина, воспитанная в неге,
утопавшая всегда в довольстве, окруженная услугами, как принцесса,
почитаемая, как королева! (Бросается в другое кресло.)
Граф. Вы всегда будете окружены услугами и почитанием, синьора Чечилия.
Чечилия (встает). О, дорогой граф, кто не в состоянии больше угощать
обедами, того не многие удостаивают посещением. (Ходит.)
Граф (тихо к Фабрицио). Вот теперь уж она прямо про вас.
Фабрицио (тихо графу). Нет, про нас обоих.
Чечилия. И куда это провалился синьор Андзолетто? Скрылся! Ушел! Бросил
меня среди этой кутерьмы! Черт возьми, хоть бы мои вещи оставили в покое.
(Ходит.)
Граф. Синьора, я бы советовал вам застраховать приданое.
Чечилия. А как это делается?
Фабрицио. Мы устроим, если прикажете.
Граф. Побываем, где надо, и сделаем, как полагается.
Чечилия. Ну, что ж! Окажите мне хоть эту маленькую услугу.
Фабрицио. Покажите мне ваш акт на приданое.
Чечилия. Да разве нужен для этого акт?
Граф. Непременно. Необходим контракт, либо нотариальный, либо домашний
- какой-нибудь.
Чечилия. Ну, нет, я не хочу, чтобы потом сказали, будто я разоряю мужа.
Никто из моих родных этого никогда не делал; не сделаю и я. (Ходит.)
Фабрицио (тихо графу). Разве вы не знаете, что за нею нет никакого
приданого?
Граф (тихо к Фабрицио). Знаю лучше вас.
Чечилия. А где моя золовка? Ушла? И она меня бросила? Никого нет! Никто
не желает мне помочь! Хотят довести меня до полного отчаяния! (Садится.)
Граф. Синьора, ведь мы с вами.
Фабрицио. Да, да, мы здесь. Будь, что будет, но мы вас не бросим.
Граф. Только, ради бога, синьора, не падайте духом.
Фабрицио. Уже три часа тому назад пробило полдень. Я бы советовал вам
покушать.
Чечилия. Ах, не до того мне! И без еды тошно.
Граф. Ничего, ничего. Покушаете позднее, когда придет аппетит.
Фабрицио. Мы здесь и никуда не уйдем. Все другие, явившиеся к обеду,
почуяли что-то неладное и ушли. Мы самые верные, самые постоянные друзья; мы
останемся с вами.
Граф. Ну, синьора, вам вредно так долго не есть. Мы заботимся о вашем
здоровье!
Фабрицио. Хотите, я велю повару сварить вам шоколаду?
Чечилия (сердито встает). Ничего я не хочу! Я никогда не думала, что
синьор Андзолетто способен так предать меня. Даже не сказать мне ничего! Ни
разу не посвятить меня в свои дела! Уверять меня, что он большой барин!
Вбивать мне в голову небылицы! Нет, нет, он не смел так поступать со мной.
Он предал меня, погубил! (Бросается в кресло.)
Граф. Синьора, вы слишком взволнованы.
Фабрицио. Я бы не хотел, чтобы наше присутствие расстраивало вас еще
больше.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Андзолетто.
Андзолетто (в сторону). Бедная жена!
Чечилия (набрасывается на Андзолетто). Уходите прочь отсюда! Не
толкитесь тут у меня под ногами!
Андзолетто. Ну, что же! Возьмите этот нож и убейте меня.
Чечилия (берет нож и отбрасывает его в сторону). Безрассудный,
бесчестный человек!
Андзолетто. Дорогая жена, вы видите, в каком я состоянии. Все меня
мучают. Проявите сострадание хоть вы! Ведь вы знаете, что если я делал
долги, то это было для вашего удовольствия.
Чечилия. Что? Вы смеете говорить, будто делали долги ради меня? Да
сколько истратили вы на меня? Где драгоценности, подаренные вами мне? Что я
видела от вас, кроме тряпок? Да вот еще наняли эту проклятую квартиру, за
которую, кстати, пока даже и не заплачено! А? Что вы тратили на меня? Много
вы швыряли денег ради меня? Какие это долги заставляла я вас делать?
Андзолетто. Ничего, милая! Вы правы. Ничего я не делал, ничего не
тратил. Просто брал дукаты и швырял их в воду.
Чечилия. Если я когда-нибудь что-либо подобное услышу от вас, смотрите
у меня!
Андзолетто. Нет, милая, я ничего больше не скажу. (В сторону.) Все
равно, конец один.
Граф (тихо Фабрицио). Несчастный мученик!
Фабрицио (тихо графу). Так ему и надо! Знал, кого брал.
Андзолетто. А где сестра?
Чечилия. А я почем знаю? Я уж часа два не видала ее.
Андзолетто. Не хотелось бы мне, чтобы она пошла...
Чечилия. Куда?
Андзолетто. К дядюшке.
Чечилия. Не знаю, право, что и сказать на это. Если она пошла к нему,
то хорошо сделала. Не мешало бы и вам...
Андзолетто. Мне? Не пойду я унижаться перед дядюшкой, хотя бы мне
грозила тюрьма!
Чечилия. Эх. милый мой, когда попадешь в такое положение, надо учиться
отказываться от сладкого и глотать горькое.
Граф. Что правда, то правда.
Чечилия (графу). А вы помолчите и не путайтесь в наши дела.
Фабрицио. Синьоры, мы ваши слуги и добрые друзья.
Чечилия. Добрые друзья познаются в несчастье. В нашем положении нужны
не слова, а дела.
Граф. Если моя особа вам не по вкусу, честь имею кланяться. (Уходит.)
Фабрицио. Мое нижайшее почтение. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Чечилия и Андзолетто.
Чечилия. Хороши друзья?
Андзолетто. Это вы мне говорите? Ведь все это люди, с которыми я
водился ради вашего удовольствия.
Чечилия. Ну, довольно об этом! Так вы не хотите обратиться к дядюшке?
Андзолетто. Нет. Не могу заставить себя это сделать. И, кроме того, я
уверен, что если явлюсь, то он выгонит меня, как собаку.
Чечилия. Если бы я могла поговорить с ним!
Андзолетто. Ничего не выйдет.
Чечилия. Почему?
Андзолетто. Потому что именно на вас он сердит больше всего.
Чечилия. Поверьте, я сумею успокоить его.
Андзолетто. Вы! Успокоить! Это с вашей-то горячностью!
Чечилия. О, теперь я знаю, что горячиться не время.
Андзолетто. Да, для меня время несладкое.
Чечилия. И у вас хватает духу язвить мне, когда я и без того так
расстроена? Это просто гадко!
Андзолетто. Ну, хорошо, я помолчу. Ступайте, делайте как хотите,
садитесь в гондолу, отправляйтесь к нему, устраивайтесь, как находите
нужным.
Чечилия. Поедемте вместе.
Андзолетто. Ни за что!
Чечилия. Да, ума у вас на это не хватит. Ну, пусть тогда хоть ваша
сестра поедет со мною.
Андзолетто. Пусть едет, если согласится.
Чечилия. Должна согласиться.
Андзолетто. Надо узнать, где она. Лучетта!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Лучетта.
Лучетта (за дверью). Ваша милость?
Андзолетто. Идите сюда.
Лучетта (за дверью). Сейчас.
Чечилия. Это будет хорошо, если ваша сестра поедет со мной. Во-первых,
синьор Кристофоло меня не знает, ведь он никогда меня не видел. А кроме
того, она тоже замолвит словечко. Уж вы предоставьте это дело мне, я ее
научу по дороге, что нужно будет сказать.
Андзолетто. Где моя сестра?
Лучетта (входит, смущенно). Не знаю.
Чечилия. Как это так - "не знаю"?
Лучетта (так же). Право же, не знаю.
Андзолетто. Ну, живо, я желаю знать, где она!
Лучетта. Я вам скажу, ваша милость, но только вы уж не говорите, что
узнали от меня.
Андзолетто. Нет, нет, ничего не скажу.
Чечилия. Ну-ка, ну-ка? Какие тут еще новости?
Лучетта. Она там наверху, у соседок.
Чечилия. Зачем она туда отправилась?
Андзолетто. Уж не хочет ли она рассказать там обо всем, что произошло?
Лучетта. Я вам все скажу, только, ради бога, не выдавайте меня.
Андзолетто. Обещаю, обещаю, не выдам.
Лучетта. Знаете, кто там наверху?
Чечилия. Уж верно этот проходимец Лоренцино?
Лучетта. Это и так понятно. Ну, а еще кто?
Андзолетто. Кто же?
Лучетта. Синьор Кристофоло.
Андзолетто. Дядюшка?
Чечилия. Там наверху дядюшка?
Лучетта. Да, ваша милость, но только, чур - молчите!
Чечилия (к Андзолетто). Скорей! Идемте туда!
Андзолетто. Куда?
Чечилия. Идемте со мной, говорят вам!
Андзолетто. Не пойду!
Чечилия. Идите, остолоп вы этакий, и увидите, какая у вас жена!
(Хватает его за руку и уводит.)
Лучетта. Ну, раз так, надо и мне полюбоваться. Пойду и я. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Комната синьоры Кекки.
Кекка, Менегина, Кристофоло и Лоренцино.
Кекка. Да здравствует Кристофоло! Да здравствует его мягкое сердце, его
человеколюбие, его милосердие, и дай ему бог всего хорошего за добро,
сделанное бедной девушке.
Менегина. Да, благодаря ему я прямо воскресла.
Лоренцино. И я также всем своим счастьем буду вечно обязан дядюшке.
Кристофоло (к Лоренцино). Легче, легче, синьор! Не торопитесь! Я вам
еще не дядюшка.
Кекка. Ну, полно вам! Если они еще не женаты, то все равно поженятся.
Если вы ему не дядя сегодня, то станете дядей завтра.
Менегина. Ну, будет вам, не мучайте меня.
Лоренцино. С меня достаточно вашего слова. Такой человек, как вы, не
способен взять его обратно.
Кекка. А не лучше ли все-таки составить маленький контракт?
Кристофоло. Что я сказал, то сказал, а что мною сказано, то свято.
Девушку я ему отдам, должность куплю, но прежде чем писать контракт, я хочу
знать, куда девалось имущество его отца. Майорат нельзя было проесть. *
Лоренцино должен получить свою долю. Если его брат заложил имение,
справедливость требует, чтобы мы его выручили. Я сделаю, что могу, дам от
себя, если что понадобится, но не желаю в дураках оставаться.
Кекка. Уж не знаю, право, что вам сказать. Думаю, что в этом вы правы.
Менегина. Ой-ой-ой! Кто знает, сколько это потребует времени!
Лоренцино. А разве нельзя будет заняться всем этим после?
Кристофоло. Молоды вы, ничего не понимаете. Уж предоставьте мне
действовать.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Те же и Розина.
Розина. Синьора Кекка, на одно словечко.
Кекка. Иду, милая. Простите. (Подходит к Розине, тихо разговаривает с
ней и знаками выражает свое удивление.)
Менегина. А до тех пор где мне жить, дядюшка?
Кристофоло. Переедете ко мне.
Лоренцино. А мне можно будет навещать вас?
Кристофоло. В моем присутствии, синьор, да.
Менегина (в сторону). Ох, как он нас будет стеснять!
Кекка (в сторону). Ну, что тут поделаешь? Раз уж Зашла так далеко, надо
и это устроить. Мне ее так жалко, что не могу отказать ей. (Громко.) Синьора
Менегина, сделайте одолжение, выйдите на минуточку с моей сестрой в другую
комнату, у меня есть маленькое дельце к синьору Кристофоло.
Менегина. С удовольствием. (Тихо Кекке.) Смотрите, уговорите его не
откладывать. (В сторону.) О, я уверена, что она все уладит! (Уходит с
Розиной.)
Кекка. Синьор Лоренцино, окажете мне услугу?
Лоренцино. С удовольствием. Приказывайте.
Кекка. Дорогой, сходите на почту, узнайте, нет ли мне писем от мужа.
Лоренцино. Прикажете идти сейчас?
Кекка. Пожалуйста. Тут ведь два шага. Сходите и возвращайтесь тотчас
же.
Лоренцино. Дядюшка, вы не уйдете?
Кекка. До вашего возвращения не уйдет.
Лоренцино. Пойду, и сейчас же назад. (Убегает.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Кекка и Кристофоло.
Кристофоло. Ну, мне пора. Я человек старый, привык обедать вовремя. А
сегодня за всеми этими переговорами и поесть-то не успел.
Кекка. Дорогой мой синьор Кристофоло, раз уж вы такой добрый, потерпите
еще немножко. Сделайте мне такое одолжение, такую любезность, выслушайте два
слова еще от одной особы.
Кристофоло. Что? Если это племянник, к черту! Не желаю слушать!
Кекка. Нет, не племянник.
Кристофоло. А кто же тогда?
Кекка. Дорогой мой, не сердитесь. Жена вашего племянника.
Кристофоло (сердито). Что ей от меня надо?
Кекка. Право, не знаю.
Кристофоло. Черт возьми! Я, пожалуй, не против. Пожалуй, даже не прочь
с ней познакомиться. Но не обещаю сохранять сдержанность. Они у меня вот где
сидят; и если меня прорвет, не жалуйтесь потом, что я не питаю уважения к
вашему дому.
Кекка. О, что до этого, то сделайте одолжение - говорите все, что вам
вздумается. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Кристофоло, потом Чечилия.
Кристофоло. Эта синьора, которой на меня глядеть тошно, не стала бы
брезговать мною, если бы я дал ей немножко побаловаться на мои денежки. Но
это ей не удастся! С удовольствием повидаю ее, чтобы выложить все, что у
меня накипело. (Садится.)
Чечилия (в сторону, входя). Шаг нелегкий, но ничего не поделаешь.
Кристофоло (в сторону). Вот оно! Фрегат идет на абордаж.
Чечилия. Ваша покорнейшая слуга!
Кристофоло. Сударыня!
Чечилия. Разрешите мне иметь честь приветствовать вас!
Кристофоло. Сударыня!
Чечилия. Позволите мне присесть рядом с вами?
Кристофоло. Садитесь, пожалуйста. (Отодвигает свой стул.)
Чечилия. Почему вы отодвигаетесь?
Кристофоло. Чтобы до вас не дошел запах ветчины.
Чечилия. Ну, полноте, дорогой, не конфузьте меня, я и так уж достаточно
сконфужена. Сделайте мне одолжение, обернитесь ко мне.
Кристофоло. Нет, я, знаете, боюсь, - а вдруг вам станет тошно.
Чечилия. Дорогой дядюшка...
Кристофоло (порывисто оборачивается). Какой такой я вам дядюшка?
Чечилия. Не повышайте голоса, не будем привлекать к себе внимания. Я
ведь не браниться сюда пришла и ничего просить у вас не намерена; я пришла
изъявить вам свою покорность и свое почтение. Вы можете подозревать, , будто
я делаю это с корыстным расчетом. У вас, возможно, имеются причины - и даже
основательные - для недовольства мною. Но все же раз дама из общества
склоняется перед вами и ждет прощения, порядочному человеку следует спокойно
выслушать ее. Мне больше ничего не надо, только выслушайте меня. Ничего я у
вас не прошу, ничего я не заслужила и ничего не желаю. Неужели вы будете так
невежливы, что не захотите меня выслушать?
Кристофоло. Говорите, пожалуйста, синьора, а потом буду говорить я. (В
сторону.) Пускай себе говорит, а уж потом я ей все отпою.
Чечилия. Я постараюсь говорить кратко: до вечера недалеко, а
обстоятельства так стеснили меня, что дорога каждая минута. Я - жена вашего
племянника. Ваш племянник - сын одного из ваших братьев, значит, ближе
нашего с вами родства быть не может. Знаю, что вы недовольны и мною, и моим
мужем и признаю это справедливым. Вы тысячу раз правы. Но взгляните на меня:
я молода и не стыжусь признаться, что до сих пор ум у меня был ребяческий,
и, к несчастью, не было при мне никого, кто бы умел сдерживать меня и
исправлять, когда нужно. Дома, скажу прямо, меня чересчур любили, но такой
любовью, которая, в конце концов, приносит только вред. Мужа моего вы знаете
лучше меня: у него, бедняжки, доброе сердце, и это доброе сердце его
погубило. Я, не зная положения дел, требовала больше, чем было можно, и он,
чтобы не огорчать меня, делал больше, чем мог. Я дурно отзывалась о вас -
это правда; отвратительно отзывалась. Но вы посмотрите, какова я. Тот, кто
окружил меня роскошью, кто баловал меня, внушил мне также и правила,
противоположные вашему образу жизни, вашей умеренности и вашим нравам. Если
бы мой отец вздумал одеваться, как одеваетесь вы, то я и об отце своем
отзывалась бы дурно. Вся беда в воспитании, в нежности ко мне со стороны
моего мужа, в моем женском тщеславии и в неразумии юности. Каковы же были
плоды этих дурных начал? Ах, кровавые слезы надо мне проливать при мысли о
том, в каком положении находимся мы с бедным моим мужем! Сколько долгов!
Сколько несчастий! Нищета! Недвижимое имущество заложено, движимость
опечатана, судебные повестки, конфискации, постановления об аресте, дядюшка,
тюрьма! Мой бедный муж на улицу показаться не смеет. Когда я вернусь домой и
сниму с себя это платье - того гляди, и его у меня отнимут и унесут. У меня
ничего больше нет. Завтра мы окажемся на улице. Куска хлеба не будет у нас.
Все над нами издеваются, все презирают. Муж мой сделался всеобщим
посмешищем. А кто же такой, в конце концов, мой муж? Ведь это же Андзолетто
Семолини, родня тех почтенных и порядочных людей, которые были и останутся
образцом деловой честности и умения держать слово. Ведь это племянник
синьора Кристофоло, а я его племянница: два злополучных существа,
загубленных своим дурным поведением, но наученных теперь горьким опытом и
желающих переменить образ жизни. Для этого они умоляют дядюшку о прощении, о
милосердии, о помощи, чистосердечно - что на душе, то и на языке, - со
слезами на глазах и с полной искренностью.
Кристофоло (в сторону). Ничего не возразишь на такие слова!
Чечилия. Теперь, когда вы оказались так добры и вы слушали меня,
говорите, излейте гнев свой, и, если хотите наказать, - что ж, вы будете
правы.
Кристофоло. Да, не мало мог бы я вам сказать... И вы знаете, что я
прав. Это хорошо, что вы признаете мою правоту.
Чечилия (в сторону). Он подбирает выражения: хороший признак.
Кристофоло. Если бы все было так, как вы говорите...
Чечилия. Неужели вы не верите, что мы доведены до отчаяния, что мы
нищие?
Кристофоло. Я не про то говорю, а про то, что, если бы это была правда,
будто вы с мужем раскаялись и решили переменить образ жизни, то, хотя я и не
обязан, хотя все, что я имею, нажито моим собственным трудом, все же сердце
у меня не злое, и, быть может, я нашел бы возможным сделать кое-что для вас.
Чечилия. Знаете, я не хочу, чтобы вы полагались только на мои слова. Я
женщина, я молода. Сейчас я думаю так, а вдруг я потом переменюсь?
Выслушайте моего мужа. Возьмите с него слово. Когда муж чего-нибудь хочет,
жена подчиняется; и, согласитесь, нужно быть совсем дрянной женщиной, чтобы
вторично привести мужа к разорению.
Кристофоло (в сторону). Рассуждает так, что не устоишь. (Громко.) Где
он, этот негодяй?
Чечилия (кричит за сцену). Идите, идите, муж мой! Провидение никогда не
покидает несчастных.
Кристофоло (в сторону). И этот тут! Это не дом, а какое-то убежище для
несчастных.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Те же и Андзолетто.
Аидзолетто. Дядюшка, я не смею показаться вам на глаза.
Кристофоло. К делу! Список ваших долгов! Переуступка мне вашего
имущества! Твердое обещание вести себя хорошо! И у вашего дяди,
неблагодарный вы человек, найдется для вас сострадание, которого вы не
заслуживаете, во которое подсказывает ему его сердце.
Андзолетто. Обещаю вам, клянусь, что не отступлю от ваших советов и
ваших желаний.
Кристофоло. Вашу новую квартиру я оплачу, раз вы ее сняли, но в
дальнейшем откажитесь от нее: она вам не по средствам.
Чечилия. Дорогой дядюшка, отведите нам комнатку у себя.
Кристофоло. У меня нет места.
Чечилия. Дорогой дядюшка, хоть временно, пока не подыщем другую
квартиру.
Кристофоло. Ишь, плутовка! Как умеет ластиться! Ну, ну, переезжайте ко
мне, но только таких платьев я не потерплю. Одеваться прилично, опрятно -
это, синьора, разрешается; но чтобы было скромно! И, что важнее всего,
помните: кавалеров для услуг я у себя в доме не допущу.
Чечилия. О, я вам заявляю заранее, что мне до того, опротивели те, кто
у нас бывал, что уж больше я никому не позволю смеяться над собой.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Те же, Кекка, Менегина, Розина и Лоренцитто.
Кекка. Итак, все улажено?
Андзолетто. Благодарение богу и милому моему дядюшке, все улажено.
Менегина. А я, дядюшка, перееду к вам.
Чечилия. И я переезжаю к дядюшке.
Менегина (огорченная). И вы тоже?
Кристофоло (в сторону). Так. Все-таки не хочу я, чтобы две бабы в доме
доводили меня до чертиков. Лучше отделаться хоть от одной. (Громко.) Синьора
Кекка, раз уж я сделал кое-что для вас, не откажите и мне в любезности.
Кекка. Ну, еще бы! Приказывайте.
Кристофоло. Не согласитесь ли вы на такое беспокойство - сыграть у вас
свадьбу племянницы моей Менегины с синьором Лоренцино?
Кекка. Конечно! Пожалуйста!
Лоренцино (подпрыгивая от радости). Свадьба, свадьба!
Менегина (так же). Моя свадьба!
Кекка. Так давайте сейчас же.
Кристофоло. Пожалуй, хоть и сейчас.
Кекка. Дети, подайте друг другу руки.
Менегина. Дядюшка, вы разрешаете?
Кристофоло. Разрешаю. Спросите также и вашего брата!
Менегина (к Андзолетто). Вы согласны?
Андзолетто. Конечно, синьора. То, что делает дядюшка, всегда хорошо.
Чечилия (к Андзолетто). Значит, он вовсе не нищий, как вы говорили?
Андзолетто (тихо). Милая, я говорил так потому, что не знал, как быть с
ее приданым.
Кекка. Ну, давайте же руки.
Лоренцино. Моя жена!
Менегина. Муж мой!
Подают друг другу руки.
Розина. Поздравляю вас, синьора Менегина.
Менегина. Благодарю вас, синьора Розина.
Кристофоло (Чечилии и Андзолетто). Пойдемте ко мне, и если впредь
проявите благоразумие, вам будет неплохо.
Андзолетто. Дорогая жена, этим счастьем я обязан вам.
Чечилия. Раз я была причиной разорения, хорошо, что я же сумела хоть
немножко поправить дело. Одной из многих глупостей, происшедших по моей
вине, была эта новая квартира. Но не было бы счастья, да несчастье помогло!
Без новой квартиры мы не познакомились бы с этими синьорами, и все сложилось
бы не так хорошо. Восхвалим же нашу новую квартиру! Нет, впрочем, не наше
дело хвалить ее. Пусть хвалят или бранят ее те, кто находит, что это будет
справедливо, кто понимает искусство, словом (к публике), вы, которые всегда
полны к нам доброты, любезного внимания и расположения.
ПРИМЕЧАНИЯ
НОВАЯ КВАРТИРА
La casa nova
Комедия написана на венецианском диалекте, была представлена в первый
раз в Венеции, в театре Сан-Лука, 11 декабря 1760 года, напечатана впервые в
издании Паскуали (т. X, 1768 год).
Комедия посвящена французскому писателю Мармонтелю (1723-1799), имени
которого Гольдони не называет, но это становится ясным из приложенного к
посвящению логогрифа. Гольдони отмечает, что посвятил комедию Мармонтелю
вопреки его желанию и поэтому ему пришлось прибегнуть к такому виду
литературной шарады в своем посвящении.
Материал для комедии Гольдони почерпнул из повседневной жизни. "Как раз
в это время я только что переменил квартиру, и так как я повсюду искал тем
для комедий, я нашел одну из них в затруднениях, испытанных мною при
переезде. Не из моей частной жизни извлек я сюжет пьесы, но все же личные
обстоятельства подсказали мне заглавие, а само воображение прибавило
остальное". {"Мемуары", т. II, стр. 365.}
Рассказывая о создании сцены спора между экономкой и рабочими, Гольдони
пишет: "Я вложил в ее уста все те слова, которые сам говорил своим рабочим,
а рабочие в пьесе пробуют отделаться такими же отговорками, как и те,
которые бесили меня в продолжение двух месяцев". {Там же.}
"Новая квартира", - отмечает Гольдони, - чрезвычайно понравилась
публике. Ею закончился осенний сезон, и она навсегда осталась одной из тех
пьес, которые имеют неизменный успех у публики и всегда кажутся новыми в
театре". {"Мемуары", т. II, стр. 370.}
Критика встретила комедию благосклонно. Гаспаро Гоцци писал о ней в
"Венецианской газете": "Приятная комедия, полезная комедия, правдивая
комедия; с полным основанием можно было бы сказать, что такую комедию
разыгрывают сами зрители; неё это мы видим, чувствуем, слышим в интимных
разговорах и всё это нам каждый день попадается на глаза... Автор упомянутой
комедии, знаменитый Гольдони, живописец природы, используя свои таланты и не
обращая внимания на карканье ворон (намек на Карло Гоцци. - И. В.), конечно,
покажет, что в зеркале нравов, которым является комедия, могут отразиться
только те, кто перед ним находится".
"Новая квартира" прочно вошла в репертуар итальянских театров и идет на
сцене на диалекте и в переводе на литературный язык. Роль Чечилии с успехом
исполняла актриса Карлотта Маркьонни.
Комедия эта получила известность и за пределами Италии. Она была
переработана французским комедиографом Викторьеном Сарду в пьесе того же
названия ("Maison neuve", 1866).
Стр. 154. Терно - ставка в лотерее. Ставки делились на одно число, два
(амбо), три (терно), четыре (кватерно) и пять чисел (квинтерно). Когда
выигрывал ординарный номер, ставка умножалась на 15, при амбо - на 270, при
терно - на 5500 и дальше продолжала расти.
Стр. 155. Кавалер для услуг (или чичисбей) - постоянный кавалер
замужней женщины, выполняющий ее всевозможные поручения.
Стр. 174. ...я купил бы. себе должность... - В XVIII веке некоторые
государственные должности продавались за определенную сумму денег и могли
потом переходить по наследству от отца к сыну.
Мурано - остров, расположенный в венецианской лагуне, в двух километрах
от Венеции; с давних пор славится изготовлением изделий из стекла: сосудов,
зеркал, искусственных драгоценных камней и т. п.
Стр. 184. Тресет - домашняя игра в карты.
Фараон - азартная карточная игра, распространенная в XVIII веке в
игорных домах.
Стр. 199. Риальто - знаменитый в Венеции мост через Большой канал; на
Риальто расположены торговые лавки.
Стр. 209. Майорат - неотчуждаемое и нераздельное недвижимое имение,
которое могло переходить по наследству лишь в порядке первородства, то есть
старшему сыну в семье.
И. П. Володина
